Россия на рубеже XV-XVI столетий (Очерки социально-политической истории).

Последовательность событий, по Уваровской летописи (свод 1518 г., восходящий к своду 1508 г.), такова: в декабре 1497 г. государь «по дияволю действу въсполеся» на Василия и Софью и «в той опале» 27 декабря казнил шестерых названных выше детей боярских; затем говорится о коронации Дмитрия-внука. Итак, виновником оказывается не княжич Василий, а зломудрый дьявол. Сходный рассказ помещен в Холмогорской летописи. В Типографской летописи известие о коронации Дмитрия совмещено с заметкой о Судебнике («суд судити бояром по судебнику, Володимера Гусева писати»), а после изложения апрельских событий 1498 г. есть запись о казни В. Е. Гусева с товарищами, но нет сведений об опале на Василия Ивановича. Составитель Степенной книги, отмечая пожалование Василия Новгородом и Псковом в 1499 г. и прощение Софьи, вскользь упоминает, что за два года до того Иван III «некоих ради людьских крамол, гнев имея на них», «благословил» Дмитрия-внука великим княжением. В дополнительном тексте Хронографа о поставлении Дмитрия, опале Василия и Софьи и казни Гусева говорится без объяснения причин. Аналогичное сообщение приводится в одном Кирилло-Белозерском летописце. В Волоколамском летописчике говорится лишь о казни «Федора Страмилова с товарыщи». В кратком Погодинском летописце есть только запись о коронации. В Тверском сборнике сообщается лишь о казни В. Гусева с товарищами. [411]

Существует несколько попыток объяснить события 1497 г. и определить состав сторонников Дмитрия-внука. По Н. М. Карамзину, верному официальному монархическому взгляду, дьяк Ф. Стромилов и «некоторые безрассудные молодые люди» уверили «юного Василия», что «родитель его хочет объявить внука наследником», и предложили ему «погубить Дмитрия». Будущий монарх оказывался ни при чем — все объяснялось «безрассудством» его не в меру горячих доброхотов. С. М. Соловьев пытался найти в этих событиях некую закономерность и считал, что князья и бояре поддержали Елену Стефановну, «на стороне же Софии и сына ее Василия мы видим только детей боярских и дьяков». Эта точка зрения на долгое время утвердилась в литературе. Ее придерживались, в частности, И. И. Смирнов и автор этих строк. [412]

Первым подверг критике традиционный взгляд С. Б. Веселовский, показавший, что В. Гусев (которого он продолжал считать составителем Судебника) и его сподвижники были связаны с удельными дворами. По Я. С. Лурье (впервые разорвавшему связь Гусева с Судебником), этот деятель был «представителем феодального блока, пытавшегося привлечь Тверь на свою сторону». Итак, построение Соловьева было как бы перевернуто: Софья и Василий становились знаменем аристократических кругов, а Дмитрий и Елена — лидерами дворянства. Эту оценку расстановки сил принял и К. В. Базилевич. Л. В. Черепнин связывал настроения Гусева с углицким удельным двором и считал его казнь продолжением «удара, нанесенного Иваном III по углицкой самостоятельности» в 1491 г. К этому же мнению склонился и Д. Феннел, связывающий возвышение Дмитрия-внука со стремлением Ивана III заручиться союзом со Стефаном Великим. По Феннелу, группировка княжича Василия была пробоярской. Принимая эту гипотезу, Д. Фаин отмечает, что звезда Дмитрия взошла, когда Стефан вступил в войну с Польшей и Литвой. Софья, по его мнению, больше, чем Елена Стефановна, была заинтересована в мирных отношениях с Литвой, ибо ее дочь была литовской великой княгиней, а племянница бежала туда вместе с кн. Василием Верейским. Проримские связи Софьи также способствовали ее примирительным настроениям, ибо Рим, стремясь к организации антиосманской лиги, был заинтересован в мире России с Литовским княжеством. Точку зрения Д. Феннела позднее разделили Я. С. Лурье и С. М. Каштанов. В 1497 г. Иван III выдает жалованные грамоты на земли Ростовского, Углицкого и Вологодского уездов и расширяет владения волоцких князей в Тверской земле. Это мероприятие, по мнению С. М. Каштанова, продиктовано было стремлением нейтрализовать здесь влияние Василия, К перечисленным уездам он добавляет и Белоозеро, недавнее владение верейского князя. Победа Дмитрия-внука, по Каштанову, по-видимому, «имела ясно выраженную антиудельную направленность и означала торжество самодержавия». [413]К его возвышению привела реальная опасность, грозившая Ивану III со стороны княжича Василия. И. Б. Греков считает группировку Дмитрия-внука «протурецкой». [414]

Чтобы разобраться в событиях, обратимся к биографическим сведениям о сторонниках княжича Василия. Отец Владимира Гусева — Елизар некоторое время (1448 г.) находился при дворе кн. Ивана Андреевича Можайского, а в 1478 г. был боярином кн. Андрея Васильевича Меньшого. Его дети не занимали видного положения. Юшка Елизаров — человек из «Тферьские земли» сына Ивана III — Ивана Молодого (1488 г.). Осенью 1492 г. он бежал в Литву. Младшие братья Владимира — Василий и Михаил — служили кн. Юрию Ивановичу Дмитровскому. [415]