Россия: народ и империя, 1552–1917

Даже допуская элемент преувеличения в этом высказывании, ясно — раскол давно перестал быть вопросом о том, двумя или тремя пальцами следует креститься, а обозначил радикальное расщепление русского сознания, когда огромные массы консервативных и патриотически настроенных русских оказались отчужденными от имперского государства и стали вести собственную духовную и даже общинную жизнь вне рамок, предлагаемых им официально. Как заметил Милюков, «русское народное благочестие отделялось от благочестия господствующей церкви. Болезненный и обильный последствиями разрыв между интеллигенцией и народом, за который славянофилы упрекали Петра, совершился полувеком раньше».

Уже к концу XVII века крепостное право, рекрутчина и давление государства, соединившись с экуменическими амбициями церкви, довели население до такого озлобления и истощения, что породили раскол, подорвавший верность как государству, так и церкви и ослабивший национальное единство.

Глава 2 Светское государство Петра Великого

В начале XVIII века напряжение в обществе, вызванное полуторавековым преследованием имперских целей, возросло из-за активного внедрения иностранных теологических, официальных и культурных моделей, рассчитанных на преобразование России в европейскую державу. Приток чужой культуры был просто необходим: если Россия желала отстоять приобретенные территории, по военному потенциалу ей следовало сравняться с крупнейшими европейскими странами. В то же время этот процесс представлял крайнюю опасность для социального и этнического единства России.

В конце XVII века Москва управляла огромной территорией в Северной Азии, но это не укрепило ее стратегическую безопасность ни на юге, ни на западе. Да, Россия одержала убедительную победу над Польшей, приобретя изрядную территорию, но произошло это только после затяжной и изнурительной войны. На севере и западе страна по-прежнему оставалась отрезанной от Балтийского моря и уязвимой для имперских посяганий Швеции, в то время как на юге все еще сохранялась опасность разрушительных набегов татар. Чтобы остаться империей, нужно было уметь защитить себя, причем не только на юге и востоке, но в первую очередь на западе, где ожидалась наибольшая опасность.

Кроме того, экономические ресурсы России, потенциально превосходящие ресурсы любой другой страны мира, все еще оставались почти невостребованными. Огромные расстояния, примитивный транспорт, малоплодородные земли и экономическая отсталость населения затрудняли развитие горного дела, мануфактур и торговли, тогда как существующие порты, большую часть года закрытые для судов из-за обледенения рек и морей, и проливы, контролируемые потенциальными врагами России, не могли способствовать осуществлению связей с другими странами. Долговременный имперский статус не мог быть обеспечен без заметного повышения стандартов русских вооруженных сил и активного использования ресурсов земли и населения.

В первые годы правления Петру I удалось, хотя и с большим трудом, захватить турецкую крепость Азов в устье Дона и таким образом получить ненадежный выход к Черному морю. Но слабость вооруженных сил России убедительно демонстрировала провалы всех попыток отвоевать плацдарм на Балтике: в 1700 году большая армия Петра потерпела сокрушительное поражение от небольшой шведской армии под Нарвой, портовым городом, который надеялись захватить русские.

Но именно Нарва стала поворотным пунктом. Петр I, глубоко задетый поражением, извлек из него необходимые уроки. Эти уроки не изменили сути его политики, но придали ей новый радикализм и решительность. По своему характеру и воспитанию царь уже был предрасположен к тому, чтобы сделать Россию более европейской, не только втягивая ее в сложные военные и дипломатические игры, составлявшие суть политики всех великих европейских держав, но и осваивая новые технологии и новый образ мышления, трансформировавшие жизнь ведущих европейских государств в течение XVII века.

В детские годы Петра, когда тот еще правил вместе с братом, иностранцы все еще жили в специально отведенном для них районе вне пределов Москвы, в так называемой «немецкой слободе». Власти опасались разлагающего влияния чужеземцев на мораль честных русских людей. Такая сегрегация свидетельствовала о том настороженном отношении московитов к внешнему миру, который был свойствен всей их предыдущей истории. Петр нарушал табу, окружавшее слободу: не только посещал пользующееся дурной репутацией место, но и заводил дружбу с некоторыми из ее обитателей, подолгу разговаривал с купцами, ремесленниками. Из поры юности Петр вышел гладко выбритым и в европейской одежде, что приводило в ужас некоторых его современников. Он ел мясо в постные дни, нарушая православные традиции.