Россия под властью царей

Дело Белоусова, преподавателя киевской гимназии, еще интереснее. Он был арестован летом 1879 года, уволен с должности и выслан на Дальний Север - и все это "по чистому недоразумению", как говорят у нас в России. Единственным прегрешением бедняги была его фамилия - Белоусов, ибо он был однофамильцем человека, с которым полиция его спутала. Дело в том, что за пять лет до этого другой Белоусов был обвинен или заподозрен в ведении пропаганды среди киевских рабочих, но ему удалось бежать. И вот Белоусову пришлось расплачиваться за грехи своего тезки, которого он не знал и никогда в глаза не видал. Еще в 1874 году его вызывали в полицию по такому же недоразумению, но, так как ошибку тогда удалось разъяснить, его отпустили якобы с "незапятнанной репутацией". Однако в 1879 году ему меньше повезло. На этот раз полиция, разбирая, очевидно, старые списки, нашла в них его имя и отправила в бессрочную административную ссылку.

Надо заметить в скобках, что такого рода qui pro quo* довольно обычное явление в России. В Харькове, например, студент по фамилии Семеновский был арестован под тем предлогом, что три года назад судили и приговорили за пропаганду адвоката с такой же фамилией. Далее, в Одессе полиция искала некоего Когана. Но так как там было "два волка в одном овраге", она вначале колебалась, кого из них взять, но преодолела это затруднение, забрав обоих.

______________

* недоразумение (лат.).

Однако продолжим историю Белоусова. Когда киевскому губернатору генералу Черткову разъяснили ошибку и попросили отменить приговор, вынесенный, как оказалось, ни в чем не повинному человеку, генерал ответил: "Я вполне верю, что вы говорите правду. Но в такое беспокойное время, как сейчас, власти не могут себе позволить делать ошибки. Так что пусть отправляется в ссылку, а через некоторое время он может обратиться ко мне с прошением о пересмотре приговора".

И в заключение еще один эпизод. Исидор Гольдсмит на протяжении восьми лет был редактором двух влиятельных русских ежемесячников. Когда в 1879 году свирепствование царской цензуры заставило его уйти с литературного поприща, он поселился в Москве, родном городе своей жены (она принадлежит к известной семье Андросовых), и занялся адвокатурой. Но тут начались ставшие уже обычными неприятности, расстроившие его планы и повлекшие за собой для обоих супругов нескончаемые бедствия. По доносу шпиона их обвинили в том, что они приехали в Москву - как бы вы думали зачем? - для организации центрального революционного комитета. За этим, само собой разумеется, последовали обыск и арест. Хотя при обыске не было обнаружено ничего, что оправдывало бы донос шпика и действия полиции, все же было начато формальное следствие.

При обычных обстоятельствах арестованных продержали бы в тюрьме с полгода, пока продолжается расследование. Но так как у Гольдсмитов были друзья в высоких сферах, да и нелепость обвинения была совершенно очевидна, московского генерал-губернатора князя Долгорукого удалось упросить лично ознакомиться с их делом. В итоге, вместо того чтобы запрятать Гольдсмитов за решетку, их посадили под домашний арест в собственной квартире. Но 24 сентября их вторично арестовали и без дальнейших проволочек отправили под конвоем в Архангельск. После двухмесячного пребывания там они были водворены в городке Холмогоры, Архангельской губернии. Перед тем как их увезли из Архангельска, Гольдсмиту посчастливилось узреть документ, в котором были изложены причины принятых против него и его жены полицейских мер. В этом документе было написано буквально следующее:

"Московское жандармское отделение обвинило господина Исидора Гольдсмита и его жену Софью в том, что они приехали в Москву с намерением составить план устройства центрального распорядительного кружка московских социалистов. После тщательного домашнего обыска и осмотра для обнаружения доказательств обвинение, выдвинутое против означенных лиц, было признано лишенным всяких оснований. В результате этого министр внутренних дел и начальник жандармского отделения распорядились выслать Исидора Гольдсмита и его жену Софью в Архангельск и там поставить под надзор местной полиции".

Ну разве это не железная логика? Эти люди невиновны, поэтому их надо наказать, - вывод столь невероятный и дико нелепый, что непосвященному человеку извинительно было бы приписать его ошибке при переписке. Но нашему читателю, уже начинающему постигать дух и сущность царской бюрократии и успевшему ознакомиться с нравами и обычаями чиновничьей России, не трудно будет заполнить кажущийся пробел, образовавшийся вследствие отрыва силлогизма от вывода в этом примечательном и, к несчастью, отнюдь не исключительном документе.

Так как обвинение ложное, в сущности, заявляет Третье отделение, то нет основания для формального судебного преследования. Но так как к людям, однажды уже обвинявшимся, всегда следует относиться с подозрением, то, в соответствии с обычной в таких случаях практикой, этого господина и его жену надо выслать.