Россия. Погружение в бездну

М. С. Горбачев благодаря своей эластичности и обходительности в отношениях с людьми сумел создать расположение к себе в ЦК КПСС. Так, в частности, позволяет думать случай, описанный в мемуарах А.А. Громыко, где читаем: «Помню 1978 год. Дня за три до очередного Пленума ЦК КПСС позвонил мне Леонид Ильич Брежнев и сказал: «Хотел бы узнать твое мнение по одному вопросу. Что, если предложить пополнить секретариат ЦК товарищем Горбачевым? Он сейчас первый секретарь Ставропольского крайкома партии. Как ты думаешь?» Мой ответ был таким: «Лично я вместе с Горбачевым не работал, и мне трудно высказаться конкретно со ссылкой на свой опыт. Но в разное время я разговаривал с членами и кандидатами в члены Политбюро, с секретарями ЦК. От них, да и от других я слышал о первом секретаре Ставропольского крайкома много хорошего. Это коммунист, прямой, честный, очень подготовленный». А потом я подчеркнул: «Если у тебя такие же сведения, то, по-моему, на предстоящем Пленуме ЦК следует внести на рассмотрение его кандидатуру». И в заключение добавил: «Уверен, что Пленум с этим согласится». Леонид Ильич мне сказал: «Непосредственно по работе с Горбачевым я тоже не сталкивался, но я много слышал о нем хорошего. Так что, пожалуй, внесу это предложение на рассмотрение ЦК». Он так и сделал»[217].

Если верить этому рассказу А. А. Громыко, у членов и кандидатов в члены Политбюро, секретарей ЦК о Горбачеве сложилось хорошее мнение, что, конечно, способствовало его приходу на Старую площадь. Но кто из членов Политбюро играл здесь главную роль? Если учесть особенности ситуации, сложившейся в Кремле и на Старой площади, то менее всего просматривается в этой роли Ф. Д. Кулаков. Почему?

Кулаков, «перетаскивая» Горбачева из Ставропольского крайкома партии в ЦК КПСС, когда генсеком являлся Брежнев, должен был понимать, что это могло сказаться неблагоприятным образом на его собственной карьере. Ведь Горбачев в любой, так сказать, подходящий момент мог составить ему конкуренцию, поскольку они оба выдвинулись в руководство сельским хозяйством. Это, конечно, — чисто логическое соображение и не в нем суть. Дело в том, что Горбачева перевели в Москву в декабре 1978 года, уже после смерти Кулакова, последовавшей в июле того же года. Стало быть, вопрос о переводе Горбачева продвигал не Кулаков, но кто-то другой. Да и с самим Кулаковым не все ясно. Похоже, к лету 1978 года над ним стали сгущаться тучи. Показательно, что при подготовке июльского 1978 года Пленума ЦК, посвященного проблемам сельского хозяйства, председателем комиссии был назначен А. Н. Косыгин, а не Ф. Д. Кулаков, который, будучи членом Политбюро и секретарем ЦК, непосредственно отвечал за сельскохозяйственный сектор экономики страны. Казалось, ему и карты в руки. Но его не ввели даже в состав комиссии, готовившей Пленум. И с докладом выступил не он, а Л. И. Брежнев.

Удивительно то, что Кулаков даже не участвовал в прениях по докладу[218]. Сказать, что он болел — нельзя, поскольку 5 июля открылась 9 сессия Верховного Совета СССР девятого созыва и Кулаков присутствовал на совместном заседании Совета Союза и Совета национальностей[219]. Вечером того же дня чета Кулаковых на загородной даче отмечала 40-летие своей свадьбы[220].

То, что произошло с Кулаковым на июльском Пленуме ЦК, — лишь видимая постороннему наблюдателю сторона переживаемых им служебных неприятностей. Их, по-видимому, накопилось столько, что он не выдержал и через две недели после Пленума скоропостижно скончался. На похоронах Ф. Д. Кулакова, члена Политбюро и секретаря ЦК КПСС, отсутствовали Л. И. Брежнев, А. Н. Косыгин, М. А. Суслов и В. В. Гришин[221]. Факт, безусловно, показательный. М. С. Горбачев, смягчая его, пишет: «Кулаков ушел из жизни, когда ему исполнилось 60 лет. Это была большая утрата. Тем удивительнее решение Брежнева и других членов Политбюро не прерывать отпуск для прощания с коллегой. Тогда я, может быть, впервые понял, как невероятно далеки друг от друга эти люди, которых судьба свела на вершине власти»[222]. Полагаем, тут нечто большее, чем просто «решение Брежнева и других членов Политбюро не прерывать отпуск».

Есть еще одна деталь, заслуживающая быть упомянутой, — это место, где проходила церемония прощания с Кулаковым. Прощались с ним в Краснознаменном зале Центрального дома Советской Армии[223], тогда как подобные церемонии, если умирал член Политбюро ЦК КПСС, проводили в Колонном зале Дома союзов. Именно в Колонном зале состоялось прощание с М. А. Сусловым[224]и Д.Ф.Устиновым[225], которые ненамного пережили Ф. Д. Кулакова. А вот смещенного с должности Председателя Совета Министров СССР и умершего вслед за тем А. Н. Косыгина, как и Ф. Д. Кулакова, поместили для прощания в Краснознаменный зал Центрального дома Советской Армии[226]. По-видимому, и Косыгин, и Кулаков уже отличались от остальных членов Политбюро тем, что их положение пошатнулось, и они перешли в состояние падения с кремлевского Олимпа[227].