Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре

Идеи, высказанные в этих документах, получили свое дальнейшее развитие в рамках двусторонних (в частности, российско-германских) договоренностей. На основании рескрипта от 13 января 1813 г.[771] российские бумажные деньги были выпущены в обращение в Пруссии и Княжестве Варшавском[772]. Вначале, для укрепления доверия к ним «и для облегчения их хода в местах, занимаемых войсками», разрешалось свободно провозить их обратно в империю. Вскоре ситуация изменилась и «пропуск в Россию государственных ассигнаций», выпущенных для обращения за границей, был запрещен. В новых условиях обеспечить их свободное обращение и оградить от притока фальшивых предлагалось следующим образом. Те, кто хотели перевести ассигнации в Россию, должны были представлять их в созданные при армиях променные конторы, где необходимо было сообщить, в каком из пограничных городов – в Гродно, Вильно, Риге или Санкт-Петербурге – хотели они получить вносимую сумму. Контора должна была немедленно выдать предъявителю квитанцию, а казенная палата по представлении этой квитанции означенную в ней сумму[773].

13 февраля 1814 г. Д.А. Гурьев вновь вернулся к проблеме обмена «в Пруссии и Германии российских ассигнаций», так как, отмечал он, их введение за границей «затруднительно и неприятно» для простых жителей потому, что «надписи о достоинстве ассигнаций» написаны на неизвестном для них языке, их неудобно считать, так как «каждая ассигнация представляет не круглую сумму, но в дробях», а также и потому, что были установлены «таксы или maximum на съестные припасы», которые местные жители могли считать «следствием введения ассигнаций»[774]. Поэтому российский министр финансов предлагал обменять всю сумму ассигнаций, находящихся в Пруссии и Германии, «на новые кредитные бумаги, которые, – как отмечалось в документе, – были бы писаны на монету прусскую, и определить выкупить их по равным частям в 6 лет с платежом пяти процентов в год». Таким способом правительство надеялось изъять из обращения и уничтожить 50 млн. ассигнационных рублей. За эту сумму в течение 6 лет предполагалось заплатить 13 000 000, а «с процентами до 15 000 000 прусских талеров»[775]. Обмен кредитных бумаг предлагалось производить в специально созданном для этих целей Центральном бюро в Лейпциге и в филиалах на местах. К.В. Нессельроде в письме к Д.А. Гурьеву от 2 мая 1814 г. писал по поводу этого плана, что «не видит в нем смысла и что преимущества проекта не компенсируют его недостатков[776].

Примером объединения Европы в сфере транспортной политики может служить судьба Княжества Варшавского после окончания наполеоновских войн и Венского конгресса 1815 г. Согласно международным соглашениям, подписанным в Вене, к России был присоединен Центральный Польский район, называемый Королевством Польским, к Пруссии – Великопольские области (Великое княжество Познанское), Восточная Галиция вошла в состав Австрийской империи, а Краков с округом получили статус «вольного города»[777]. Потерянная политическая самостоятельность должна была компенсироваться экономическим единством. В соответствии с достигнутыми договоренностями, «во всех частях прежней Польши» должно было беспрепятственно осуществляться «судоходство по всем рекам и каналам», «обращение всех произведений земли и изделий промышленности», транзитная торговля и т. д.[778].

Адам Ежи Чарторыский в своей записке от 30 декабря 1814 г. отмечал, что «Парижский договор[779], установивший основы свободы судоходства по рекам Германии, положил счастливое начало применению либеральных принципов по всем видам торговых связей. Речь, следовательно, идет лишь о том, – отмечал он, – чтобы распространить этот принцип на все реки, устья рек, каналы и порты, которые находятся на территории Пруссии и представляют интерес для торговли польских областей. Этот же принцип надо распространить и на сухопутные торговые связи. В нем уполномоченный на переговорах должен усмотреть цель и смысл постановлений, предложенных с тем, чтобы обеспечить польским областям, независимо от их государственной принадлежности, неисчислимые блага, которые принесет им свобода внутренних и внешних торговых связей»[780].

Вследствие постановлений Парижского трактата 1814 г., в рамках венских переговоров было подписано постановление о свободе судоходства по рекам[781], которое, с одной стороны, призвано было способствовать всестороннему развитию торговых отношений между народами, а с другой, стало впоследствии прототипом для многих подобных международных соглашений, в частности, в отношении Вислы[782].