Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре

Вывод российских войск из Кракова стал сигналом для проведения совещания дипломатов России, Австрии и Пруссии. Инициативу созыва взял на себя венский кабинет, пол у чивший от своего резидента в Кракове тревожные донесения: в них выражалось опасение, что после вывода российских войск город станет убежищем для польских революционных элементов и «очагом омерзительных интриг», могущих нарушить «спокойствие соседних государств». Резидент указывал на необходимость присутствия в Кракове небольшого гарнизона, пока не восстановят окончательно «порядок», а из соседних стран не удалят «военных, принадлежащих к различным отрядам мятежников». Эти опасения и рекомендации были озвучены на совещании, состоявшемся в Вене 25 ноября 1831 г. Протокол зафиксировал цель трех держав, чтобы «счастливо существующее» между ними «согласие во взглядах и намерениях нашло свое полное применение в отношении Вольного краковского государства». Вместе с тем указывалось «на опасности и затруднения, могущие произойти […] вследствие полного отсутствия вооруженных сил в этом государстве». Сообщалось об инициативе Меттерниха, пригласившего союзных послов Татищева и Мальцана «обсудить средства предупреждения последствий», какие подобное положение может иметь для спокойствия как самой Краковской республики, так и «соседних провинций союзных дворов». Меттерних предложил направить чрезвычайных комиссаров, чтобы при их посредстве «по возможности ускорить реорганизацию краковского правительства и внесение в конституцию этого государства необходимых изменений», предварительно обеспечив согласование комиссарами своих позиций. В документе подчеркивалось, как важно не допустить превращения Кракова и его владений «в арену для новых беспорядков и в очаг опасных интриг и возмущений еще до реорганизации». С этим было связано второе предложение Меттерниха: «незамедлительно уполномочить резидентов трех дворов-покровителей в Кракове собраться на конференцию с тем, чтобы они […] следили за поддержанием порядка и спокойствия в этом государстве и совместными демаршами перед сенатом добивались принятия всех мер», соответствующих «интересам трех дворов и безопасности их пограничных владений». «На случай, если эти совместные демарши окажутся недейственными и станет необходимым применение вооруженной силы», Меттерних предложил превентивную меру: каждая из держав должна срочно разместить на границах Краковской республики пехотный батальон, эти части будут переданы в распоряжение резидентам, а затем конференции чрезвычайных комиссаров и по ее приказу должны «выступить в поход и действовать по ее указаниям». Меттерних обязался в ближайшее время передать представителям России и Пруссии проект инструкций для командиров трех батальонов. Он был уверен, что «с помощью этих мер опасности, порожденные нынешними обстоятельствами […] можно будет устранить и привести вскоре Краковскую республику в то состояние спокойствия, порядка и процветания, каковое имели в виду три державы во время заключения договоров, касающихся этого государства». Татищев сразу заверил австрийского канцлера, что Петербург примет все его предложения, Мальцан же обещал незамедлительно передать их в Берлин[855].

В урегулировании вопроса о Краковской республике наибольшую активность проявила Австрия: причиной была тесная связь Вольного города с Галицией. Характерно при этом, что, несмотря на первоочередную заинтересованность в установлении «порядка» в Кракове, Вена сумела так повернуть дело, чтобы город заняли не австрийские, а русские войска. Это было продолжением целенаправленной политики венского двора, желавшего произвести благоприятное впечатление на своих польских подданных и выглядеть достаточно либерально в глазах европейской общественности. Разработанная линия поведения в польском вопросе и мастерское ей следование были, в первую очередь, заслугой выдающегося политического деятеля, блестящего дипломата и умнейшего человека К. Меттерниха, который к тому же, по-видимому, обладал и большим обаянием. Такое впечатление можно вынести из писем Татищева, относившегося к Меттерниху с явным доверием и в значительной степени находившегося под влиянием его анализа событий и логики его выводов.

Российский посол уделял много времени беседам с Меттернихом и подробно описывал их в своих донесениях Нессельроде, считая важным прислушаться к мнению и советам австрийского канцлера.