Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

В начале апреля 1812 г., когда подготовка армий к отражению вторжения шла полным ходом, у русских генералов имелись более неотложные дела, чем заботы о возможном крестьянском бунте. В то время Барклай все еще надеялся нанести упреждающий удар на территории герцогства Варшавского и Восточной Пруссии, хотя он и сознавал, что на тот момент он мог быть осуществлен исключительно в форме быстрой и ограниченной по своему воздействию операции, задачей которой будет сорвать планы противника. Он с нетерпением ожидал прибытия императора в ставку и разрешения начать атаку. В действительности, однако, император задержался в пути, и разрешение так никогда и не было получено. Император всегда предпочитал ждать нападения и придерживаться оборонительной стратегии. Его решимость следовать намеченной линии подкреплялась новостями о заключении франко-австрийского союза. Если бы российская армия вошла в пределы герцогства Варшавского, вполне вероятно, что Австрия была бы вынуждена, согласно условиям подписанного соглашения, мобилизовать все свои военные силы и выдвинуться из Галиции в тыл наступавшей русской армии[217].

Упустив все шансы нанести успешный упреждающий удар и вынужденные считаться с наличием австрийской армии, русские оказались перед необходимостью вынуждены быстрой переброски своих войск. Как писал П.М. Волконский 11 мая 1812 г., в тот момент более 800 км отделяли ставку располагавшегося на краю правого фланга М.Б. Барклая в Шавли, от ставки П.И. Багратиона в Луцке. Армии были развернуты для наступления в направлении герцогства Варшавского. Прежде всего они находились в выгодной позиции с точки зрения снабжения себя провиантом, доставляемым из сельской округи. Но они были крайне плохо готовы к отражению нападения. П.М. Волконский признавал, что упреждающий удар был бы наилучшим вариантом, но отныне он был невозможен даже с чисто военной точки зрения, поскольку Наполеон успел разместить арсеналы в крепостях, а 220-тысячная армия противника уже разворачивалась вдоль границы. Для обороны подходов к Украине была сформирована новая, Третья армия под командованием А.П. Тормасова. Багратион должен был направить часть Второй армии для укрепления позиций Тормасова, а оставшиеся под его командованием войска должны были двинуться в северном направлении с целью соединения с силами Барклая. Волконский полагал, что солдатам Багратиона для выхода на новые позиции пришлось бы в течение двух недель непрерывно двигаться маршем.

Даже Первая и Вторая армии вместе взятые могли удерживать фронт шириной менее 200 км[218].

К 6 июня армия Багратиона, на тот момент не превосходившая по размеру крупный корпус, располагалась в районе Пружан. Русские вывозили из приграничных районов наличные деньги, еду, средства передвижения и архивы. Они также пытались «вывезти» местных польских чиновников, которые могли бы оказаться полезными для противника. Дойдя до Пружан, Багратион вскоре получил приказ двигаться дальше на север, поскольку русская разведка теперь справедливо исходила из того, что главный удар сил Наполеона придется севернее, чем это предполагалось ранее — из Восточной Пруссии и через центр расположения Первой армии в направлении Вильно. Этот приказ был отправлен 18 июня, всего за шесть дней до того, как Наполеон пересек границу России[219].

Настроение Багратиона заметно ухудшалось. Его армия отходила все дальше и дальше от людей Тормасова. Он писал Барклаю, что Волынь является лакомым куском для французов, поскольку на ее территории находится большое количество провианта и лошадей, а проживавшие там польские дворяне вне всякого сомнения стали бы сотрудничать с Наполеоном, если бы им представилась такая возможность. Так как Вторая и Третья армии теперь были не в состоянии поддерживать друг друга, противнику открывался путь к богатейшим малороссийским губерниям. В то же время в попытке приблизиться к Первой армии, значительно уменьшившиеся силы Бафатиона растягивались вдоль района шириной более 100 км. Равным образом не было возможности выполнять его приказы по уничтожению или изъятию местных продовольственных запасов. Большая часть местных повозок была реквизирована армией, а если бы он приказал погрузить провиант на местных лошадей и скот и отправить их в тыл, они опустошили бы пастбища, в которых нуждались армейские лошади[220].