Россия - Разборка

Боцман в наши разговоры не вмешивался, сидел за чашкой кофе с отрешенным видом посетителя ночного бара, которого дома никто не ждет. Я выключил компьютер и кофеварку, деликатно напомнил:

- Закрываем.

Боцман с недоумением посмотрел на меня, потом вдруг ахнул кулаком по столу так, что звякнули кофейные чашки:

- Херня! Какая-то во всем этом херня!

Он не успел развить свою мысль, потому что в дверь позвонили. Вошел Тюрин, остановился на пороге, оглядел нас своими высокомерными сонными глазами и спросил:

- Ну что, мудаки, доигрались?

III

Есть люди, которые порхают по жизни, как мотыльки. Тюрин был не из них. Характер его предопределила профессия. Даже если бы я не знал, что он всю жизнь прослужил оперативником в ГУВД Москвы, я бы понял, что он из людей серьезных, привыкших иметь дело с грязью, с кровью, распоряжаться людскими судьбами. Раздраженным "Отставить!" он прервал агрессивную попытку Боцмана разобраться в том, кто из нас кто. А на мой вопрос, знает ли он, по чьей инициативе документы были проданы Мамаеву, отрезал:

- И он мудак! Такой же, как вы!

Потом тяжело помолчал и приказал:

- Передайте Калмыкову, чтобы он залег на дно. И не говорите мне, что не знаете, как с ним связаться! Через два часа будет объявлен план "Перехват". И не спрашивайте почему! Это надо же быть такими мудаками!

- План "Перехват" не будет объявлен, - возразил я. - Нет оснований. Калмыков имел право на амнистию.

- Это ты знаешь. И я знаю. А тот, кто объявит план, не знает!

- Узнает.

- Когда? Через месяц! Когда запросят Минюст и получат ответ. Что произойдет за этот месяц? Сказать? Калмыкова прикончат в Бутырке! Вот что произойдет! Вы что, не поняли, с кем имеете дело?

- Вот! - сказал Боцман. - Это у меня и копошилось в мозгах!

- Можно вопрос по теме? - спросил я.

- Давай, - хмуро кивнул Тюрин.

Я разложил на столе снимки, сделанные Боцманом, и выбрал два, на которых был водитель Мамаева:

- Он нанял Калмыкова?

- Он. Он же его и сдал.

- Что за студентка, которая перевела деньги за коммуналку?

Тюрин ткнул в один из снимков. На нем был Мамаев, стоявший возле такси с какой-то блондинкой.

- Вот. Люська, его любовница.

- Почему следователь не раскрутил это дело?

- Об этом нужно спросить у него. Спросишь, когда с ним встретишься. А это произойдет быстро, если и дальше будете такими же мудаками!

- Вы перевели семьдесят тысяч долларов за квартиру жены Калмыкова, продолжал я. - Вы были на почте в Перове с актрисой Ниной Забелиной. Ее запомнили. Через нее мы вышли на вас. Почему?

- Попросил Буров.

- Чем он объяснил свою просьбу?

- Сказал, что ему претит жлобство Мамаева. Использовать человека и недоплачивать ему - моветон. Сказал, что этот счет будет предъявлен Мамаеву в свое время.

- Вы знали, для чего покупается квартира? Для чего на самом деле она покупается?

- Нет.

- Сейчас знаете?

- Сейчас знаю. У тебя все?

- Только одно. Почему вы отвечаете на мои вопросы?

- Потому что у меня к тебе тоже есть вопрос. И я хочу получить ответ. Как на духу. Эти четверо в Мурманске - ваши дела?

- Нет.

- Не врешь?

- Нет.

- Я же говорил! Я же этому мудаку говорил! - раздраженно, со злостью бросил Тюрин.

- Кого вы имеете в виду на этот раз? - полюбопытствовал я.

- Мамаева!

- У вас, я смотрю, все мудаки. Кроме вас, да?

- Почему это кроме меня? - огрызнулся Тюрин. - Я точно такой же мудак!

Он поднялся и направился к выходу. С порога обернулся:

- И вот что еще. Позавчера ночью Мамаев встречался с мурманским авторитетом Греком. Он приехал в Москву со своими кадрами. Зачем? Не знаю. Но это может быть важно. Делайте выводы. Адью... джентльмены.

Мурманский авторитет Грек. В поселке на Осетре Мамаев о нем упомянул. С намеком. С нехорошим намеком.

И тут меня обожгло.

Я поспешно набрал номер своего дома в Затопине. Ответила Ольга. Я попросил:

- Позови Калмыкова.

- Он уехал, - ответила она.

- Когда?

- Часа Полтора назад.

- Куда?

- Не сказал. Думаю, в Москву. Побрился. А в чем дело? Что-то случилось?

- Ничего. Не случилось совершенно ничего, - очень горячо, с присущей мне искренностью заверил я.

А про себя подумал: "Пока не случилось".

Дорога от Москвы до Затопина обычно занимает у меня два с половиной часа. Когда спешишь, три. Когда очень спешишь - четыре. На выезде из Москвы потеряли сорок минут, пока Боцман доказывал омоновцам право на ношение служебного оружия. Хорошо хоть сразу, не дожидаясь обыска, предъявил пистолет, а то нюхать бы нам асфальт. Трудно жить брюнетам в Москве. А если они еще и слегка смугловатые, как Боцман, так и вообще.

Чем дальше от Москвы, тем свободнее становилась Рязанка. Дорога не отвлекала, мысли отстаивались. И чем ближе мы подъезжали к Зарайску, тем явственнее становилось ощущение, что я делаю что-то не то.

В разговоре на Осетре Мамаев сказал, что мурманский авторитет Грек наводит справки о четырех москвичах, которые были в районе ИТК-6 пятнадцатого сентября. Он дал понять, что может сообщить Греку наши координаты, а может и не сообщать. Но быстро сообразил, что говорить со мной с позиции силы не следует, и отыграл назад.

Позавчера ночью Мамаев встречался с Греком. Зачем?