Россия - Швеция. История военных конфликтов. 1142-1809 годы

Это опять же не могло не остаться незамеченным русскими воеводами и начальными людьми. Острожки и окопы использовались русскими стрелками в ходе боев первого и второго ополчения в Москве. В апреле 1611 г. ярославцы, готовясь принять участие в походе первого ополчения, в своей отписке сообщали, что они "наряду изготовили со всеми пушечными запасы пять пищалей полковых и пять волконей скорострелных, да пешим на долгие торчи сделали две тысячи копей железных, а иные делают, потому, что преж сего в полкех от того конным была защита". Об использовании ратниками первого ополчения длинных копий "немецкого образца" говорят и польские источники[339].

Положительный опыт был, и русские не без успеха на протяжении по меньшей мере двух-трех лет пытались использовать основные принципы голландской военной школы. Почему же эта реформа не получила своего дальнейшего развития? Конечной неудаче военной реформы начала XVI в. способствовал ряд обстоятельств и в немалой степени невозможность экономически обеспечить дальнейшее ее осуществление в разоренной многолетней смутой России. Свою роль сыграла и в целом консервативная политика правительства в первые годы царствования Михаила Федоровича, нацеленная в общем на восстановление традиционных, привычных форм жизни как общества, так и государства. Столкновение с европейцами и более близкое знакомство с ними усилило ксенофобские настроения в русском обществе, нежелание сотрудничать с ними, в том числе и в военной области, и допуская лишь ограниченное число их на командные должности.

С воцарением на престол Михаила Романова отрицательный боевой опыт первой четверти XVII века потребовал проведения скорейших военных реформ. Назревавшая т. н. "Смоленская война" (1632–1634)[340] ускорила этот процесс, сущность которого заключалась в скорейшем переходе к постоянной армии и увеличении таковой, на основе верстания в службу основного боевого состава — дворян, детей боярских и "прибора" (набора) тяглового населения с определенного количества земли или дворов.

Непрерывно повышалась роль пехоты в бою, взаимодействие копейщиков со стрельцами. Стрелецких полков не хватало, хотя их численность все время возрастала. В 1630 году было начато формирование двух солдатских полков. Новые полки, как их называет Котошихин[341], имели новую организацию. Солдатских (пехотный) полк состоял из 8 рот по 200 рядовых в каждой, из них 120 мушкетеров и 80 копейшиков. Состав полка — 1600 солдат и 176 лиц начальствующих, включая лекаря, подьячего (писаря), переводчиков и барабанщиков. Воинские звания отличались от стрелецких полков — вместо воеводы, окольничего, сотников и т. д. теперь были: полковник, полковой большой поручик, майор, капитаны, поручики, сержанты, капралы. Новым полкам указывалось быть в "ратном учении" у полковников-иноземцев. В 1632 году сформировано еще 4 таких полка. Все шесть полков участвовали в Смоленской войне. Обмундирование солдат имело обычный русский покрой, схожий со стрелецким.

Всего было образовано десять новых полков, в том числе и два рейтарских, положивших начало новой организации в коннице. Каждый рейтарский полк состоял из 1600 человек, делившихся на 12 рот, по 120 драгун в каждой. На вооружении были пистолеты, шпаги и латы, некоторые роты вооружены были копьями. Полк имел собственную артиллерию в 12 малых пушек.

Кроме рейтар, образовали еще полки драгун и гусар. О гусарах дошло мало сведений, они отличались от рейтар более легким вооружением, а драгуны, в отличие от западных армий были вовсе расформированы и возрождены лишь в царствование Петра.

По окончанию военных действий все новые полки распускались по домам, по сути являясь регулярным, но не постоянным войском. Позднее, часть солдатских полков стало постоянным войском, а часть набиралась во время войны. Однако, распускавшиеся по домам в мирное время, обязаны были по первому зову являться на службу.

В 1647 году издается и первая печатная военная книга — "Учение и хитрость строения пехотных людей". Скорее всего, это был перевод одной из немецких книг по военному искусству. Историки не имели общего мнения о первоисточнике[342]. Обручев называет его переводом устава Карла V[343], Бобровский — переводом учебника тактики Л. Фронспаргера[344], Мышлаевский — переводом "Военного искусства пехоты" Вальгаузена[345]. Однако, все таки большинство склоняется, что это перевод книги капитана Иоганна Якоба фон Вальгаузена.