Россия. Сталин. Сталинград: Великая Победа и великое поражение

Господи, до чего ж прозорлив был Ленин, именно этим словом и определив сущность такой интеллигенции! Оно и на языке-то у нее постоянно, и тяга ее к концентрированному дерьму и гадости в их самых разных видах неодолима. И традиция тут давняя. Вспомнить хотя бы «Конармию» Исаака Бабеля. Вот, говорит, буденновцы изнасиловали женщин. Что ж, вероятно, и было такое в страшное время Гражданской войны. Но что он рисует! Насилуют не молодую соблазнительную женщину, а старуху. Так писателю интересней. Насилует не один, двое. Так ему увлекательней. И не просто двое случайных сослуживцев, а отец и сын. Так ему отрадней. Казалось бы, уж дальше некуда. Нет, большой художник кладет еще один завершающий картину мазок: старуха-то, оказывается, сифилитичка и оба насильника заразились. Вот она правда жизни, которой писатель хочет нас угостить. Но «Конармия» это очень давно - начало 20-х годов прошлого века. А вот не столь давний фильм «Штрафбат» по сценарию Эдуарда Володарского? Это о Великой Отечественной войне. Захваченная немцами русская деревня. К молодой колхознице повадился ходить немец по имени Курт, она не противится. Бывало такое? Бывало. Но сценаристу это пресно. Он подсыпает перцу: муж колхозницы погиб на фронте, а она вот… Но художнику этого мало! И сын-подросток на ее глазах убит немцами за то, что хранил оружие, а она вот… И этого ему мало. Он еще уверяет, что дочка лет шести очень полюбила этого Курта и ждет не дождется, когда он явится и принесет шоколадку. И вот вам правдивый образ русской женщины, созданный Володарским, ешьте… О, племя!..

Но вот появились и цифовые итоги сражения: за Проханова 78 560, за Ерофеева 25 792. Как и следовало ожидать. Я решил, что с меня этого хватит.

Но утром жена попросила вынести на помойку ведро с мусором. Это недалеко, через дорогу. Там стоят пять здоровых железных контейнеров. Пошел, выбросил и вдруг увидел среди разных отбросов и объедков книгу с портретом Сталина на обложке. Я не мог не забрать ее отсюда. Принес домой, протер обложку водкой. Портрет засиял. Оказалось- надо же! - это роман Ерофеева «Хороший Сталин», заранее объявленный на обложке как «мировой бестселлер» и изданный для всех шести материков тиражом в 5 тысяч. Видимо, Австралии не достанется. Кто-то выбросил книжечку на помойку. А ведь автор живет где-то здесь неподалеку. Увидел бы, могла кандрашка хватить. Я стал листать…

Это довольно занудное бормотание и повизгивание о семье, о родне, о жизни во Франции, где отец был советником по культуре нашего посольства, позже - послом в Сенегале; еще о том, как мальчик мыл свою молодую учительницу в ванной и чем это кончилось, и о многих других нестерпимо гнусных сексуальных переживаниях с детского возраста, в правдивость коих часто поверить трудно, скорее всего, это лишь игра развратно-французистого ума; еще о том, как жрал черную икру, щеголял в каких-то немыслимо модных портках; ну, и о том, какой степени полоумия на почве антисоветчины достиг мальчик, став взрослым. Он тужится все это оживить разного рода ужимками, фортелями и фантасмагориями вроде рассказа о том, как Николай Второй ходил в магазин покупать себе пуговицы, или уведомления о том, что Молотов любил гречневую кашу, или разговора со Сталиным, - но все это не помогает. Ну, что нам хотя бы этот разговор, когда мы знаем «Пирамиду» Леонида Леонова, где есть разговор отнюдь не пустопорожний, как здесь…

На всем протяжении книги автор упорно именует себя идеалистом. Но это не совсем так. Даже сны он видит очень экономически целесообразные. Например, однажды приснилось, что они с отцом завели себе одну любовницу на двоих.

Ну, как один «ситроен» или «пежо» в Париже. Впрочем, возможно, сна и не было, а Ерофеев просто списал это у Василия Аксенова, старшего брата по разуму, у которого в «Московской саге» такой проект герой осуществил не во сне, а наяву. А списывать, как увидим, идеалист Витя любит.

Примечательно и то, что все повествование пересыпано перлами загадочного невежества. Поражает прежде всего обилие самой разнообразной литературной чуши из глубин классики до наших дней. Ведь писатель же! Уверяет, например, что первый бал Наташи Ростовой «по легенде был в доме на Поварской», т. е. в нынешнем ЦДЛ, где долгие годы всем командовал известный своей строгостью Шапиро, не пускавший Ерофеева в Дом. Легенду эту ему рассказал, вероятно, Евтушенко, а он тотчас поверил и понес дальше. А на самом деле, бал не на Поварской был и даже не в Москве, а в Петербурге в доме екатерининского вельможи на Английской набережной. И Шапиро там не командовал. Известна даже дата- 31 декабря 1810 года. Это был новогодний бал. Раскрой, милый, хоть раз в жизни «Войну и мир», это, кажется, во втором томе. А еще не надо печалиться по поводу того, что не читал «Детство Багрова-внука». Ее никто не читал, ибо такой книги в русской литературе нет.