Россия. Сталин. Сталинград: Великая Победа и великое поражение

И вот само письмо с некоторыми сокращениями:

«Здравствуй, милая мама.

Привет от дочери Ольги. Мама, родная, два месяца, как я не вижу свободу, но это все ерунда… Не знаю судьбы о тебе, но предполагаю, что встреч с тобой, милая мамочка, больше нет и не ждать. И только, мама, отмечай тяжелый день нашей разлуки и прощаний. Это 10 января 1943 года (воскресенье), когда пришлось покинуть родную деревню и тебя, милая мамочка.

Милая мама, прошу тебя только одно: обо мне не убивайся, береги свое здоровье. Меня ты не вернешь, а здоровье потеряешь. Ведь ты одна. Надеяться не на кого. Возможно, когда и дождешься Дуси. Возможно, она счастливее меня. А мне, мама, наверное суждено погибнуть…

Милая мама, еще раз прошу: обо мне не беспокойся. Мне сейчас хотелось бы услыхать о тебе хоть одно словечко и о всех своих родных, а потом бы умереть покойно. Жаль мне тебя, милая мама.

Мама, передай привет тете Лене и детям ее Дусе, Вале Коле, тете Наташе и Наде, и Кате, и всем родным и знакомым. Мама, милая, писать кончаю и еще раз прошу: не убивайся, не одна я такая, нас очень много.

Писать кончаю. Дочка Оля.

Мама, а вдруг бы переменилась обстановка, и я бы вернулась. Как бы мы были счастливы. Но нет, мама, в жизни чудес не бывает.

Одно прошу, не беспокойся, береги здоровье и не жалей ничего.

Мама, я на апрель составила календарь и прожитый мною день зачеркиваю…»

Настал день, и Ольгу вывели из камеры. У виселицы офицер сказал по-русски: «Теперь можешь говорить все. Через минуту ты умрешь». И она использовала эту последнюю минуту жизни, она бросила в лица вашим подопечным, Пивоваров:

— Я Ольга Ржевская, русская, комсомолка и партизанка, ненавижу вас всем сердцем. Я боролась с вами как могла. И нас много… За меня отомстят. Скоро придет Красная Армия…

Офицер вышиб из-под ее ног табуретку, она повисла. Но ее тотчас вынули из петли, привели в чувство, чтобы через несколько дней расстрелять. У нее не было золотых часов, но были простенькие серьги. Их судьба неизвестна. Это все было напечатано 30 декабря 1943 года в «Комсомольской правде».

Вот, ваше святейшество, кого к лику святых-то причислять надо. А вы - ни одного мученика самого тяжкого страдания России за всю историю. У вас- только свои по раз- норядке… А вы, Пивоваров, хотите, чтобы Ольга и ее мать увидели в вашем фильме хотя бы фрагмент о золотых часах генерала Ефремова?

Я надеюсь, вы понимаете хотя бы то, что все люди, включая Кулистикова и всех сотрудников НТВ, и съемочную группу фильма, и вас лично, смертны. И мне кажется, в надлежащий час тех работников администрации Тверской области, которые причастны к создания немецкого кладбища во Ржеве, во главе с Дмитрием Зелениным и вас с вашим начальничком следует со всеми почестями на этом кладбище и похоронить. Там же должны найти вечное упокоение и Горбачев, Чубайс, Гайдар, Абрамович, Потанин… Туда надо перезахоронить и Ельцина со всем кланом предателей.

КОВРОВЫЕ БОМБЕЖКИ НАРОДНОЙ ПАМЯТИ

Моя публикация в «Завтра» №№ от 9.11 и 12.09 вызвала в интернете около двухсот откликов читателей газеты. Соотношение числа тех, кто разделяет взгляд автора, поддерживает позицию газеты, и тех, кто против, примерно 3:1.Думаю, есть смысл приглядеться к некоторым откликам, отметить кое-что. Но надо иметь в виду, что иные читатели выступали несколько раз. Особенно активны противники, иные из них «брали слово» раз по 8-10. С противников я и начну, вернее, с того, что они пишут об авторе публикаций. Тут, пожалуй, особенно отчетливо видны их общий уровень, мера познаний, духовная устремленность, словом - сама натура.

Серые, беззубые и глухие

Поражаюсь, до чего они изобретательны и одновременно тупы в поисках способов поношения нелюбезного им автора. Вот некий товарищ Volk уличает: «Этот «русскоязычный россиянин» Бушин не знает раличия (так в тексте.- S.6.) в словах «пожарник» и «пожарный». И впрямь не знаю. А в чем это «раличие»? С детских лет помню стишок:

Наш Кузьма пожарник старый.

Тридцать лет пушил пожары,

Падал с крыши двадцать раз,

И ему не в первый раз…

Да, удачно сверзился он с крыши и в 21-й раз. Тут вполне можно было сказать «Наш Кузьма пожарный», но подряд «рный», «рый»- плохо, поэтому- «пожарник». А в знаменитых воспоминаниях Авдотьи Панаевой, которые наконец решил прочитать, случайно встретил: «Во дворе копошились черные силуэты пожарных». У Федора же Васильевича Гладкова, моего старшего современника и благодетеля, герой говорит: «Я - пожарник, а пожарник должен все видеть». Это в «Лихой године». Но в «Клятве» так: «Пожарные что-то бросали в огонь». То есть писатель свободно употреблял обе формы. Вот и думаю: видно, этот серый Volk тоже упал с крыши, но в отличие от Кузьмы, его собственная крыша не выдержала удара об землю и поехала… А кроме того, какое это имеет отношение к фильму А.Пивоварова? И ко мне, русскоязычному?