Россия. Сталин. Сталинград: Великая Победа и великое поражение

Но чем же все это кончилось? О, ради концовочки все и придумано… «Сталин спросил: „Товарищ Степанов, узнайте у товарищей, есть ли у них лопаты“ ― „Какие лопаты?“ ― „Все равно какие“. ― „Есть лопаты! А что с ними делать?“ ― „Товарищ Степанов, передайте вашим товарищам, пусть роют себе могилы. А мы не уйдем из Москвы. Ставка остается в Москве“. Вот как тверд был товарищ Сталин и непримирим к трусам да паникерам, желавшим сдать Москву. Прекрасно! Благодаря своим высоким художественным достоинствам байка сия пользуется большой популярностью у патриотов-жукофобов.

Доверчивость и простодушие иных авторов просто изумляют. Вот Ю.В.Емельянов, автор фундаментального двухтомника „Сталин“, замечательной книги „Сталин перед судом пигмеев“ и других интересных книг. Человек ― знающий, честный, талантливый. И вдруг поверил пустопорожним воспоминаниям сына Берии ― Серго. Тот изображает себя человеком, который тоже, как Жухрай, уже в юные годы пользовался беспредельным доверием Сталина. Пишет, что в 1943 году, будучи курсантом Военной академии связи, участвовал в техническом обслуживании Тегеранской конференции. Возможно, но при этом еще уверяет, что Сталин без него просто шагу ступить не мог, беседовал с ним ежедневно часа по полтора, то и дело просил совета: „Как думаешь, что на такое предложение ответит Рузвельт? А Черчилль хитрит, ты замечаешь?“ и т. п.

Но это что ― хвастовство, и только! Автор же верит и болтовне о том, что Сталин с помощью юного советника подслушивал разговоры Рузвельта и Черчилля. Неужели не ясно, как это выглядит ― Сталин пригласил Рузвельта поселиться в советском посольстве и стал подсматривать за ним в замочную скважину, подслушивать с помощью „жучков“ его разговоры с Черчиллем… Сами обстоятельства, изложенные в воспоминаниях Серго Берии, начисто опровергают его же ложь. Неужели трудно понять, чем могло это обернуться в случае раскрытия. Зачем же этот вздор подхвачен?

А вот доктор исторических наук Ю.Н.Жуков, автор книги „Иной Сталин“ (М., Вагриус. 2003). Однажды у него состоялась беседа с корреспондентом „Нашего современника“ В.Зубковым. Имея в виду советскую эпоху, Ю.Жуков сказал: „Всякого рода фантазий на исторические темы хватало и раньше, но особенно обильно они сыпались на нас в период „перестройки“, когда общество стояло перед решающим выбором“ („НС“, 2004, № 12). Сразу надо заметить, во-первых, что как сыпались, так и сыплются, ныне ― даже гораздо обильней. Во-вторых, это чаще всего не пустые фантазии, а злобная сознательная клевета с целью деморализации народа. Наконец, никакого выбора у советского общества, в сущности, не было. „Перестройка“ началась под вдохновляющими призывами „Больше социализма!“, „Демократия!“, „Даешь ускорение!“ и т. п. А в конце концов, с помощью изощренной лжи, бесстыдных манипуляций демократы завели нас в джунгли дикого капитализма, где народ, как и было задумано, стремительно вымирает. Выбор же у нас был только однажды, когда мы 76 процентами голосов сделали его в защиту единого Советского Союза. Но предатели и враги народа Горбачев, Ельцин, Чубайс, вся продажная власть, выполняя волю Америки, наплевали на этот выбор многомиллионной страны…

Конечно, Ю.Н.Жуков прав в обличении „фантазий“, и можно было бы только порадоваться этому, если бы сама его публикация в „НС“, как и помянутая книга, не содержали подобных фантазий. Так, он пишет, что Сталин в начале 30-х годов задумал некий „полифонический новый курс“ ― „комплекс реформ либерального толка в области внутренней и внешней политики“. Что же именно? А вот, говорит, в 1935 году „власти разрешили ставить на Новый год елку“. Историк должен бы знать, что елка, как пришедшая к нам из Германии и хорошо прижившаяся немецко-католическая затея, была запрещена в 1914 году в обстановке антинемецкого бушевания. Да что елка! Тогда даже немецкое имя самой столицы запретили, дав ей новое, патриотическое. А советская власть никогда елку не запрещала. Да ведь сам Ленин однажды устроил елку для детей как раз на Рождество.

Какие еще приметы „нового курса“ усмотрел Ю.Н.Жуков? Оказывается, это молодежные балы, установление дипломатических отношений с Румынией, отмена хлебных карточек, учреждение звания Героя Советского Союза… И вот, говорит, Сталин считал, что для воплощения этого поистине полифонического курса „лучше всего подходит атмосфера страха и неуверенности, когда воля к сопротивлению подавлена…“. А что, ожидалось сильное сопротивление молодежным балам? И надо было опасаться восстаний против отмены хлебных карточек? Сталин-де считал также, что „всеобщая подозрительность и доносы полностью исключали сговор против „нового курса“… Сталин опасался, что его курс на демократизацию потерпит неудачу. И будучи готов провести его любой ценой, даже путем жестоких репрессий, развязал руки НКВД“. В то же время Сталин считал, что „нужен враг, скрытый, коварный, многочисленный. И его создали“.