Россия суверенная. Как заработать вместе со страной

Знаковый уровень. Откуда этот заговор молчания в нашем обществе вокруг нервного узла, сплетения его проблем? Похоже, немота имеет глубокие культурные корни. Необходимо разобраться, какие существуют символы, образы, понятия и теории, отражающие эту проблему в зеркале знания, как об этом говорить на русском языке.

Трансцендентный уровень. Разорвано какое-то жизненно важное звено в «духовной вертикали», соединявшей повседневную деятельность со сферой смыслов и ценностей. Ни в ветхих, ни в новых скрижалях не сказано ничего о фьючерсах и «золотых парашютах». Управленец обращает к небесам вопрос: чего хочет от него Господь? Не является ли хозяйствование, предпринимательство аморальной и бессмысленной игрой? Или в том, что происходит с ним, его собственностью, предприятием, сообществом, страной, есть некий глубокий замысел, поучительный опыт? И без их освоения невозможно двигаться вперед, оставаться человеком.

Щепки делят – лес горит

Когда приключилась беда со стоимостью активов? Недвусмысленный звонок прозвенел по ходу великой комбинации с ваучерами. Новые менеджеры государства российского сыграли в бесплатное IPO, раздав населению титулы собственников всего национального богатства в форме приватизационных чеков. Впиаривая согражданам приватизацию, они верховными устами озвучили ожидания, что ваучер будет стоить две «Волги». Грубо говоря, десять штук зелеными.

А рынок цинично оценил его в 27 долларов.

Здесь две стороны вопроса. На чем основывались ожидания двоеволжья? И почему в итоге не наскреблось и на один самокат?

Расчет мог быть такой: взяли оценочную стоимость экономики США, уменьшили в четыре-пять раз (не избыточная ли скромность?) после чего поделили на поголовье граждан РФ.

Невидимая голова рынка посчитала почему-то иначе, причем погрешность оказалась не в разы и не в десятки, а в сотни раз. Вышло, что стоимость активов всей страны равна 27 долларам, умноженным на 150 миллионов, то есть чуть больше четырех миллиардов. Это взамен и без того скромно обещанных полутора триллионов...

Но процесс-то пошел! Никто не тормознул аукционы в ожидании, покуда рынок одумается и отслюнит за приватизационный чек толстую стопку гринов. На одну чашу весов сложили основные материальные активы страны, на другую – ваучерную массу, скупленную у населения за указанный бесценок. А куда денешься? Предполагается, что считать рынок умеет. Индустриальные гиганты сбыли по цене ларьков.

Тем самым по факту было признано: из общенародного достояния безвестно сгинули 1 триллион 496 миллиардов долларов. Щепки делят – лес горит.

Где-то между 1990 и 1994 годами неслышно грянула глобальная катастрофа, на вторую по размерам экономику мира обрушился невидимый астероид, и 99,7 % ее стоимости испарилось.

Не шарьте по общакам и офшорам. Такое не по плечу ни солнцевским, ни березовским. Скажем больше: им перепали жалкие крохи. Когда под эгидой свежевылупившихся олигархов заводы зашевелились и выдали обороты в сотни миллионов долларов, у всех настолько защемило в налоговых органах, что как-то подзабылось: на деле аналогичные активы на Западе способны генерить десятки миллиардов.

Гражданское общество самозабвенно качало права мелких вкладчиков. Исчезновение национального достояния сверхдержавы, нажитого десятилетиями каторжных свершений, впечатлило его не более, чем северное сияние крота. Народ и партия безмолвствовали.

Ненормативная и нормативная экономика

В поисках способа обеспечить многократный рост стоимости активов не уйти от ответа на вопрос, куда она подевалась.

Положим, по оценке рынка мы просели в среднем в 400 раз. А как же мы ухитрялись раньше так много стоить? Раз у нас не было рынка, что означала эта старая стоимость? В частности, сколько стоил завод в СССР?

Ответ простой. В Советском Союзе он, как правило, выпускал все 10 тысяч тракторов, как и полагается. Активы работали, они не стояли, загрузка основных фондов была близка к проектной. Капитализация завода, рассчитанного на выпуск 10 тысяч тракторов и загруженного работой под завязку, и такого же, чьи мощности не используются и на десятую долю, – это, как говорят в Одессе, две большие разницы.