Россия — Украина

Касьянов: Для нас как для исследователей не имеет значения — плохие они или хорошие, они просто есть.

Миллер: Имеет значение, потому что людей учат…

Касьянов: Любить свою нацию.

Миллер: И ненавидеть чужую, потому что в пропаганде того времени, конечно, речь идет скорее о втором, чем о первом.

Касьянов: В военных лагерях — да.

Миллер: Трудно себе представить иначе. И наконец, еще одна очень важная вещь, когда в 1917 г. Временное правительство и Корнилов как главнокомандующий решают в качестве последнего ресурса для мобилизации боевого духа начать национализацию частей. В мемуарах Скоропадского есть чудесный эпизод, когда он пытается убедить Корнилова, что не надо украинизировать части: «Был я в Киеве, видел я этих украинцев. Они мне очень не понравились. Во-первых, потому что фанатики, во-вторых, потому что очень активные. Добром это не кончится» (опять по памяти цитирую). Он получает приказ Корнилова о национализации, как хороший царский генерал выполняет его и этим зарабатывает авторитет среди украинцев, который вскоре позволит ему стать гетманом. То есть масса всяких воздействий, которые мобилизуют этничность. В западной части (яркий эпизод, чтобы было понятно, что происходит) в Галицию входят венгерские части. Они не очень знают славянские языки. Когда они спрашивают местных крестьян, кто они, и получают ответ «русины», это им напоминает понятное слово — «русские», со всеми вытекающими последствиями.

Эти русины-русофилы помещаются в концентрационные лагеря Терезин и Таллергоф. Это первые концлагеря, которые создавались на территории Европы. Европейцы (британцы) организовывали концлагеря во время Бурской войны, но это было все-таки в Африке. Когда начинают говорить о том, что Гитлер научился у Ленина, то Ленин-то научился у австрийцев.

Касьянов: У Франца-Иосифа.

Миллер: А первыми это англичане придумали в англо-бурскую войну — демократия, между прочим.

В лагерях плохо, и террор против русофильствующих униатских священников есть, вплоть до повешения на воротах церкви. Это как раз та картинка — повешенный на воротах церкви священник,— которую видит, перед тем как погибнуть, протагонист гениального романа Йозефа Рота «Марш Радецкого». На русский, кстати, переведенного. Весьма вероятно, что и на украинском он есть. В результате в 1915 г. часть этих галицийских политиков обращается с просьбой к императору официально переименовать их в украинцев. Там была комиссия, но они получили отказ. Но это любопытно: как какие-то опции в ходе войны оказываются совершенно не у дел, а какие-то, наоборот, поднимаются на поверхность. Плюс русофильство в этой части очень пострадало во время русской оккупации, потому что оккупационная политика русских властей была совершенно идиотская: они стали преследовать униатство и оттолкнули значительную часть населения, хотя изначально оно приветствовало приход русских частей в Галицию.

Касьянов: Но как это связано с русофильством?

Миллер: Ну, в Галиции было довольно сильное русофильство даже накануне Первой мировой войны.

Касьянов: Но тогда почему русская оккупационная власть преследовала русофильство?

Миллер: Она не преследовала русофильство, она преследовала униатство, а многие местные униаты были русофилы, но от униатства им отказываться вовсе не хотелось. Поэтому, преследуя униатство, оттолкнули очень многих, прежде симпатизировавших. И разумеется, преследовали украинофилов. А в целом нужно сказать, что в этот период нельзя говорить даже об украинстве как о чем-то едином. Есть украинцы — мы говорим о сознательных украинцах,— которые по-прежнему делают ставку на победу России, есть такие, кто делают ставку на немцев, и те, которые делают ставку на Габсбургов. Габсбурги, притом что они довольно слабы в военном отношении, натренировались уже играть в национальном вопросе в XIX в. Они имеют очень интересную тактику на длительную перспективу: у них есть свой Вильгельм Габсбург, который позиционирует себя как украинец, и у него большая популярность, и он, кстати, в отличие от немцев относится к украинцам не слишком потребительски, т. е. он не пытается просто выжать из этой территории как можно больше хлеба. Он готов стать украинцем и монархом Украины — Василем Вышиваным.

И чем дальше мы идем, тем больше из войны мы вползаем в революцию, и мне кажется, что здесь очень важно, что в 1916—1917 гг. и позднее появилась очень важная возможность у украинских левых партий «продавать» национальную программу вместе с социальной. То есть они говорят о земле и говорят, что вопрос о земле будет решен в украинском государстве. И это очень важно, так как возникают новые способы пропаганды украинской идеи через вызывающий очень большую отзывчивость у крестьян мотив земельного вопроса.