Россия. Уроки прошлого, вызовы настоящего

«…Немцы совершили на нашу территорию 87 самолетовылетов тяжелой транспортной и бомбардировочной авиации. Эти самолеты сбросили 40 агентов (все арестованы) и 650 мест груза. В их числе оказались 8 кадровых работников германской разведки».

В течение более чем трех лет, с марта 1942-го и до 5 мая 1945 года, сотрудники Управления «водили за нос» асов гитлеровских спецслужб. Те исправно «глотали» наживку — стратегическую дезинформацию, которую готовили подчиненные Судоплатова вместе с офицерами Разведуправления Генштаба Красной армии.

Успех операции во многом был предопределен блестящим разведчиком Александром Демьяновым (оперативный псевдоним Гейне). Начало ей было положено перед войной. Используя дарованные природой таланты, он по заданию органов госбезопасности «стал своим» среди московского бомонда. В этой среде работала разведка фашисткой Германии. Вскоре в ее поле зрения попал и Демьянов.

Весной 1941 года сотрудник абвера, работавший под прикрытием торгового представительства Германии в Москве, «вышел» на него и начал «прощупывать» на предмет вербовки. Война оборвала их контакт.

В марте 1942 года по «поручению» легендированной 4 управлением подпольной организации «жаждавшей освобождения от «ига большевизма», Гейне был переброшен через линию фронта с заданием «установить связь с гитлеровскими спецслужбами и довести до них информацию о наличии в Москве глубоко законспирированной антисоветской организации церковно-монархического толка «Престол».

В абвере не спешили верить Демьянову на слово и подвергли жесточайшей проверке, имитировали расстрел. Выдержка, безукоризненно отработанная легенда прикрытия, а также старые наводки, полученные посольской резидентурой Германии в Москве, позволили ему избежать провала. После интенсивной подготовки в качестве германского агента Макса он был выброшен на парашюте в районе города Рыбинска с заданием «организовать в Москве на базе «антисоветского подполья» получение военно-политической информации о замыслах советского военно-политического руководства».

С того дня операция «Монастырь» перешла в активную фазу. Для закрепления положения Демьянова в гитлеровской спецслужбе, до ее руководителя — адмирала Канариса была доведена информация о его назначении на должность офицера связи Генштаба Красной армии. О таком в абвере могли только мечтать — Макс оправдал надежды. Объем «важной информации», поступавшей от него, быстро рос. В Берлине направили в помощь ему агентов-курьеров «Станкова» и «Шалова». Их приняли на легендированной квартире подчиненные Судоплатова, выступавшие в роли членов «Престола». Агентов абвера не стали арестовывать, на время оставили на свободе, чтобы проследить другие конспиративные явки, а затем негласно задержали, перевербовали и включили в радиоигру.

Спустя два месяца, в Москве на этой же легендированной квартире появилась очередная пара агентов-курьеров абвера — «Злобин» и «Алаев». С собой они доставили 20 тысяч рублей, радиостанцию для группы Макса и новые фиктивные документы на имя Станкова и Шалова. На этот раз гитлеровским агентам не дали погулять на свободе, их арестовали и приступили к перевербовке. Первым «поплыл» Злобин, за ним Алаев.

С того дня операция получила новое кодовое название «Курьеры». Она велась на двух направлениях: от имени организации «Престол» по радиостанции Макса и группы Злобина-Алаева по радиостанции Злобина. «Успешная» легализация курьеров и последующая их «результативная работа» укрепили веру руководства абвера в надежности Макса и созданной им разведывательной сети. В течение 1942–1943 годов гитлеровская разведка с завидным постоянством продолжала посылать к нему и Злобину своих агентов, деньги и радиостанции. Конечным итогом радиоигр «Монастырь» и «Курьеры» стал арест 23 гитлеровских агентов.

За все время операции в абвере не догадывались, что давно работают на советскую разведку, и с гордостью докладывали высшим руководителям гитлеровских спецслужб об успешно действующей в Москве разведсети во главе с суперагентом Максом. Позже бывший начальник 6-го отдела РСХА (внешняя разведка Германии) В. Шелленберг в своих мемуарах также не обошел вниманием результативную работу резидентуры Макса. Он отмечал, что она «добывала особо ценную информацию».