Россия в экономической войне

До начала строительства железных дорог и развития сухопутной торговли природной ареной экономической войны было море. Военными целями служили суда и перевозимый на них груз. Таким образом, борьба за и против ведения экономической войны сосредоточивались в первую очередь на вопросах, связанных с морем. Императрица Екатерина впервые столкнулась с этой проблемой в связи с морскими сражениями под командованием графа Алексея Орлова в Архипелаге[5] во время Русско-турецкой войны. По чисто политическим соображениям, не имевшим ничего общего с теорией, она с самого начала заявила, что будет давать отпор любым действиям, направленным против морской торговли. В письме Орлову от 20 июля 1770 г., комментируя жалобы, полученные от французских представителей из Петербурга в связи с захватом адмиралом Свиридовым команды и груза французского судна Heureux, императрица писала:

Нет нам, по положению наших земель, никакой удобности, одним от эскадр наших притеснением повсюдной коммерции и мореплавания с нашим неприятелем, поразить его чувствительным ударом и тем привести в желаемое нами состояние к лучшему заключению мира.

Императрица приказала, чтобы флот «сократил все морские поиски едиными турецкими и их подданных, нам явным образом недоброжелательствующих, кораблями»[6]. Орлов, пренебрегая установленными государыней ограничениями, в 1772 г. опубликовал указ, в котором он запрещал врагу перевозить морем военную амуницию и продовольственные запасы, а также обещал защиту другим видам морской торговли[7]. Екатерина не одобрила такой подход и приказала Орлову отказаться от использования предложенных им мер. 28 июня 1772 г. императрица писала Орлову: «Самое строгое взыскание и пресечение на нейтральных кораблях хлебного подвоза, может нас завести в новые и весьма, для настоящих обстоятельств, неприятные хлопоты»[8].

Безусловно, формированию таких взглядов у Екатерины II способствовал опыт войны с Турцией, что нашло отражение в Декларации о вооруженном нейтралитете, изданной в 1780 г. В этой знаменитой декларации заявлялось:

Императрица Всероссийская столь явно выразила чувства правды, справедливости и умеренности, Ее одушевляющие, и представила в продолжении войны, которую Она должна была вести против Порты Оттоманской, столь очевидные доказательства Своего внимания к праву нейтралитета и к свободе общей торговли, что может сослаться в этом на свидетельство всей Европы…[9]

К изданию Декларации Императрицу побудило то же стремление обеспечить «общую свободу торговли», которым она руководствовалась, отсылая ранее инструкции Алексею Орлову. Цель этого указа состояла в том, чтобы сузить рамки морской экономической войны. Декларация не означала полного отказа от этой формы ведения войны. Она допускала право на захват частной собственности подданных неприятельских стран, которая находилась на судах, идущих под вражеским флагом. Однако в то же время в этом документе провозглашался принцип, не менее важный с точки зрения свободы частной собственности. Согласно этому принципу «товары, принадлежащие подданным воюющих держав» должны были быть «свободны на нейтральных кораблях»[10]. Хотя Императрица и заявила, что этот принцип соответствовал «первобытному праву народов, которое всякая нация может справедливо требовать для себя» (droit primitif des peuples), он, на самом деле, находился в полном противоречии с принятой в то время юридической практикой. Выступая против этой декларации, британское правительство заявило, что захват неприятельского груза под нейтральным флагом всегда происходил с санкции властей[11]. По вполне понятным причинам российские круги, причастные к делам флота, были крайне недовольны новыми ограничениями свободы ведения морских сражений. Они отмечали, что во время Русско-турецкой войны призовое право, которым пользовались русские корабли в ходе боевых действий на Архипелаге, заметно отличалось от принципов, изложенных в декларации[12]. Тот факт, что Императрица пошла на этот шаг, противоречащий общепринятой практике, объясняется простой логикой: Екатерина все еще не могла примириться с какими бы то ни было посягательствами на свободу частной морской торговли, особенно в тех случаях, когда речь шла о российском торговом флоте, к которому она проявляла большой интерес и считала его появление делом своих рук[13].