Россия в эпоху изменения климата

Примерно до 2019 года российские политики редко принимали публичное участие в обсуждении вопросов изменения климата. Но весной 2019-го, когда Дума подняла наконец вопрос о ратификации Россией Парижского соглашения, консервативные депутаты начали выступать против него. В Париже Путин поддержал итоговую декларацию Парижской конференции и пообещал, что Россия ратифицирует ее. Но когда текст соглашения был внесен в Думу, он вызвал неожиданно резкое сопротивление, в ходе которого представители промышленности во главе с руководителем фракции оппозиционной партии «Справедливая Россия» Сергеем Мироновым энергично выступили против ратификации[74]. Ратификация – это лишь верхушка айсберга, сказал Миронов. Настоящая проблема – предстоящая реализация соглашения. Он осудил давление со стороны администрации президента с требованием ратифицировать соглашение до конца года. Миронов возражал против поспешности в вынесении решения о подписании, которая не оставляла времени для публичного обсуждения.

В ходе дебатов в Думе несколько депутатов продолжали отрицать, что изменение климата вызвано деятельностью человека. «От деятельности человека возникает чуть более 5 % парниковых газов», – заявил Игорь Ананских, заместитель главы комитета Госдумы по энергетике, а также член фракции «Справедливая Россия». По его словам, Парижское соглашение – это очевидная попытка наложить ограничения на производство энергии в России[75]. Были озвучены все старые теории о неантропогенном происхождении потепления, выдвигавшиеся, в частности, неклиматологами, такими как Валерий Федоров с географического факультета МГУ, который связывал потепление с изменениями в орбите Земли. Другой депутат назвал Парижское соглашение «мошенничеством», основанным на манипулировании данными, и заявил, что площадь арктических льдов не сокращается, а растет. По его словам, следствием ратификации станет 10-процентное снижение ВВП; все отрасли экономики станут убыточными, и 10 миллионов россиян останутся без работы. Дискуссия настолько накалилась, что представитель Министерства экономического развития ушел с заседания, оставив представителя Министерства природных ресурсов противостоять буре в одиночестве.

В конце концов правительство отозвало свой законопроект и ратифицировало Парижское соглашение простым исполнительным указом тогдашнего премьер-министра Дмитрия Медведева. Эту процедуру защищали как юридический эквивалент ратификации, на том основании, что Парижское соглашение было «рамочным соглашением», которое не требовало каких-либо изменений в существующем российском законодательстве и, следовательно, не требовало голосования в Думе. Технически правительство было право, но сопротивление ратификации было настолько сильным, что правительство, видимо, сомневалось, что соглашение будет одобрено[76].

В октябре 2019 года Минэкономразвития внесло в правительство законопроект «О государственном регулировании выбросов и поглощений парниковых газов», который явно был существенно смягчен по сравнению с более ранней версией, подготовленной весной. Первоначальная версия следовала модели, принятой в нескольких европейских странах: она предусматривала государственный мониторинг выбросов, ограничения для каждой отдельной компании на выбросы парниковых газов и штрафы за их превышение, а также предусматривала создание рынка углеродных квот. Но проект вызвал резкое противодействие со стороны промышленности в лице РСПП, Минпромторга и Минэнерго. В окончательной версии ограничения и штрафы были удалены, заменены добровольными квотами, а рынок углеродных квот больше не упоминался. Кроме того, больше не было речи об участии в финансовой помощи для проведения климатических мер в развивающихся странах, которая была одним из ключевых особенностей Парижского соглашения. По сути, как отмечала российская ежедневная газета «Коммерсантъ», ослабленный законопроект равносилен присоединению к Парижскому соглашению без активного участия в нем. Все проблематичные положения были заметены под ковер[77].

Аналогичная борьба разгорелась весной 2020 года вокруг другого законопроекта, также подготовленного Минэкономразвития и посвященного долгосрочному развитию российской экономики до 2050 года. В первоначальном варианте министерство предлагало обязать предприятия платить за выбросы парниковых газов и снизить выбросы в России до 67 % от уровня 1990 года к 2030 году[78]. Это вызвало немедленную реакцию со стороны РСПП, который заявил о «существенном повышении амбициозности» министерства и о «рисках дополнительной финансовой нагрузки для промышленности [и] инвесторов». Он потребовал повысить целевой показатель на 2030 год до 70 % от уровня 1990-х годов и ограничиться лишь добровольными мерами. Борьба продолжалась в течение всего лета. Наконец, в ноябре 2020 года Путин встал на сторону промышленников, издав указ, в котором утвердил менее обременительный – 70 % – показатель, которого добивался РСПП, и не упоминал о плате за выбросы углерода[79].