Россия в эпоху изменения климата

Новое поле битвы: пограничный углеродный налог

За последние два года новая цепочка событий резко повысила актуальность и остроту проблемы изменения климата для российской элиты. В 2019 году в рамках своего нового «зеленого курса» Еврокомиссия предложила взимать специальный налог с любого импорта, который не соответствует стандартам ЕС по выбросам углерода. Эта новая мера, получившая название «механизм пограничной углеродной корректировки» (carbon border adjustment mechanism, CBAM), была призвана уравнять правила игры для европейских производителей, которые платят налоги на выбросы углерода, и иностранных, которые их не платят. CBAM будет приносить от 5 до 14 миллиардов евро в год и должен помочь финансировать программы ЕС по противодействию изменению климата[80].

Россия внезапно оказалась на линии огня, в результате чего для российских компаний и правительственных чиновников проблема изменения климата стала гораздо более актуальной и острой. До этого даже сторонники более жестких мер по борьбе с изменением климата думали, что пограничные налоги, если они вообще будут введены, появятся лишь в отдаленном будущем и что у России будет достаточно времени для подготовки. Но внезапно Россия столкнулась с непосредственной угрозой для своего основного экспортного рынка, который в 2019 году принес 189 миллиардов долларов, или почти половину ее суммарных экспортных доходов. Россия была застигнута врасплох. Как отметил Руслан Эдельгериев в подписанной его именем статье от июня 2020 года, в России не существует ни готовых механизмов для расчета выбросов углерода отдельными экспортерами, ни корпоративных низкоуглеродных стратегий, ни способов установления контрольных цифр по снижению выбросов[81]. Консультанты и аналитические центры немедленно принялись подсчитывать, сколько российские экспортеры должны будут платить ЕС. Англо-голландская группа KPMG, одна из «большой четверки» бухгалтерских фирм, предложила три сценария; в базовом случае пограничные налоги обойдутся России в 33 миллиарда долларов в период с 2025 по 2030 год[82]. Основными жертвами станут российские экспортеры газа, меди и никеля; напротив, экспорт российской нефти не пострадает. Но и другие экспортеры увидели в этом опасность для себя; так, российская сталелитейная промышленность, которая в основном полагается на уголь, заявила, что она будет нести убытки в размере 800 миллионов долларов в год из-за налога ЕС. РСПП предсказуемо выступил против любых уступок и быстро мобилизовался, потребовав от правительства России занять твердую позицию в отношении любых пограничных налогов на выбросы углерода, не исключая апелляции во Всемирную торговую организацию и судебных исков в европейских судах. Но прежде нерушимое единство РСПП начало давать трещины, когда нефтяные компании дистанцировались от угольных и металлургических[83].

Предлагаемый ЕС углеродный налог на импорт стимулировал широкий спектр встречных предложений, от призывов «пересчитать деревья» и пересмотреть в сторону повышения их предполагаемую абсорбционную способность[84] до идеи использовать удаленный остров Сахалин на тихоокеанском побережье России в качестве «полигона» для экспериментов со схемой торговли квотами на выбросы углерода[85].

В конечном счете предложенная ЕС схема усилила голоса тех россиян – до тех пор находившихся в явном меньшинстве, – которые призывали к введению налога на выбросы углерода или торговли квотами. Гораздо лучше самостоятельно взимать углеродный налог, чем позволять ЕС делать это, говорит Алексей Кокорин из Всемирного фонда дикой природы (WWF). Но пока что российское правительство, похоже, склоняется к тому, чтобы компенсировать российским компаниям убытки в виде налоговых льгот и «преференций». Александр Широв из Российско-Европейского центра экономической политики утверждает, что это было бы дешевле, чем вводить налог на все российские компании, создающие выбросы углерода[86].

Перспектива введения налогов на экспорт углерода, похоже, отразилась на одном важном событии в апреле 2021 года – ежегодном послании Путина Федеральному собранию, которое транслировалось по общенациональному телевидению. В нем Путин заявил: «Мы должны ответить на вызовы изменений климата, адаптировать к ним сельское хозяйство, промышленность, ЖКХ, всю инфраструктуру, создать отрасль по утилизации углеродных выбросов, добиться снижения их объемов и ввести здесь жесткий контроль и мониторинг. За предстоящие 30 лет накопленный объем чистой эмиссии парниковых газов в России должен быть меньше, чем в Евросоюзе»[87].