Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума

В 1916 году в стране было введено всеобщее избирательное право, и у власти оказалось откровенно популистское правительство Иполито Иригойена, за 14 лет бессменного правления которого (благодаря борьбе с оппозицией и мерам, спасавшим рейтинг поддержки) бюджет оброс беспрецедентным объемом льгот, выплат и субсидий, его дефицит стал нормой, так же как и активное вмешательство государства в экономику. К 1929 году пришла Великая депрессия, упало мировое потребление мяса и зерна, и при этом успехи селекции позволили существенно увеличить урожаи в Европе и Канаде. В сентябре 1930 года (на фоне падения ВВП Аргентины до уровня 1905 года) массовые выступления заканчиваются путчем, к власти приходит военная хунта. План спасения экономики опирается на идею импортозамещения, суверенность и призыв к аргентинцам затянуть пояса. Хунта между тем действовала откровенно в интересах узкой группы «друзей», разместивших свои капиталы в Британии. Граждане, привыкшие к росту благосостояния, затягивать пояса были не готовы, импортозамещение на фоне государственного регулирования почему-то не работало, и спустя 13 лет в стране случился новый переворот. На этот раз к власти пришли левые, а хунту вскоре возглавил знаменитый Хуан Перон. Его этап спасения экономики (а Аргентина доимпортозамещалась до того, что, не участвуя во Второй мировой войне, показывала результаты хуже, чем США) включал национализацию банков, транспорта, энергетики, коммунального хозяйства и экспорта.

В последующие 60 лет Аргентина пережила еще 3 путча, 10 смен экономического курса с левого на ультралевый и обратно, с короткими периодами половинчатых правых реформ, и несколько дефолтов. Периоды «мягких» репрессий сменялись периодами, в которые под лозунгом «Родина и народ» расстреливались и пропадали без вести десятки тысяч оппозиционеров, их жен убивали, а детей отдавали в семьи офицеров; в стране функционировали «отряды смерти»; декады дружбы с Западом сменялись декадами борьбы с «заговором Запада против Аргентины» и даже военными конфликтами. Сегодня подушевой ВВП Аргентины в 3,5 раза ниже французского, доля Аргентины в мировом ВВП — 0,6 % (100 лет назад она была больше 1,2 %). С 1930 года прошло 85 лет, но и сегодня нет никаких признаков выхода Аргентины на путь построения успешной либерально-рыночной экономики и подлинной демократии.

Аналогия близка, но даже и она не полна. Визитной карточкой экономической политики хунт в Аргентине была эмиссия, покрывавшая растущие социальные расходы (то же самое происходило в последние 30 лет в Венесуэле, с еще более катастрофическими результатами). В России, по крайней мере пока Глазьев не стал министром финансов, проводится жесткая монетарная политика, что пока сдерживает разрушительные тенденции в экономике.

Предсказывать геополитическое будущее — занятие неблагодарное. Очевидно, что в силу постепенного развала экономики, снижения мотивации властной элиты из-за изоляции страны и непринятия ее Западом, стандартной реакции привыкания и даже отторжения на гиперидеологизацию, которая неизбежно возникает в обществе, нынешняя власть в России будет быстро ослабевать и терять рычаги влияния, даже если сфокусируется на силовом обеспечении лояльности.

Возможно при этом, что случится чудо, и в России, наконец-то уставшей от популистско-авторитарной модели управления, возникнет социальный запрос на перемены, и повторение перестройки пойдет не по пути передела остатков собственности и перехвата власти, заканчивающегося (как всегда) формированием новой изоляционистской автаркии, а по пути широкомасштабных демократических и либеральных реформ, в тесном, но исключительно прагматичном (благо ядерное оружие пока на месте) сотрудничестве с Западом. Но вероятность этого, как подсказывает здравый смысл, не велика.

Более вероятно, что развал и потеря управляемости на фоне снижения и так невысокого благосостояния населения породят куда более традиционный для России запрос — на мобилизационную диктатуру. Тогда вслед за сегодняшней «депрессивной автаркией мягкого типа» придет жесткий режим, сочетающий социалистический подход в экономике с националистическим в политике и террористическим — в управлении страной. Этот период станет аналогом правления Хуана Перона (в лучшем случае) или Хорхе Виделы (возможно, еще не в самом худшем).