Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис

Историография периодически возвращается и к «заговору самодержавия». Так, получила развитие версия о подготовке сепаратного мира представителями ближайшего окружения императора^{2033}. Не вызывает сомнения, что и немецкая, и российская сторона «зондировали почву» относительно возможных условий будущего соглашения. Так, это было предметом забот С.Ю. Витте в последние месяцы его жизни^{2034}. Одним из наиболее активных посредников между воюющими сторонами был журналист И.И. Колышко. В 1916 г. он действовал с санкции Б.В. Штюрмера, а, может быть, как полагает И.В. Лукоянов, и императрицы Александры Федоровны. В переговорах с немцами был задействован и кн. Д.И. Бебутов. Сам масштаб личностей, непосредственно участвовавших в «подготовке сепаратного мира», свидетельствует о том, что с российской (как, впрочем, и с немецкой) стороны отношение к этим переговорам было не слишком серьезным. В июле 1916 г. их случайным участником оказался и будущий министр внутренних дел (а тогда товарищ председателя Думы) А.Д. Протопопов. Будучи в Стокгольме, он по инициативе все того же Колышко встретился с «интересным немцем» Ф. Варбургом, который полтора часа доказывал выгодность сепаратного мира для России^{2035}. Согласно донесениям Варбурга, Протопопов, многое узнав, сам ничего определенного не сказал^{2036}. С августа 1916 г. сами немцы стали охладевать к теме сепаратного мира, предпочитая теперь говорить о пропаганде в России в пользу скорейшего выхода из войны^{2037}. При этом, по оценке Р.Ш. Ганелина, в «высших российских сферах» продолжали обсуждать перспективы договоренности с Германией. Согласно позднейшему рассказу Протопопова, в декабре 1916 г. он изложил императору свой план выхода из войны, с которым Николай II будто бы согласился^{2038}. Известен рассказ министра иностранных дел Австро-Венгрии О. Чернина, который 26(13) февраля 1916 г. получил от некоего посредника предложение о мире, будучи уверенным, что оно исходило именно от России[151]. Сложно не согласиться с И.В. Лукояновым, что «вопрос о сепаратном мире — одна из самых загадочных, неясных страниц истории Первой мировой войны»^{2039}. И все же на сегодняшний момент нет никаких документальных оснований полагать, что сам император склонился к мысли пойти на сепаратное соглашение с центральными державами.

О планах же тех, кто готовил против него заговор, известно несколько больше. Тогда, в годы войны, сценарии дворцового переворота рассматривались разные. Некоторые из них предполагали главной «жертвой» будущего переворота не царя, а царицу. Так, в Ставке еще верховный главнокомандующий вел. кн. Николай Николаевич и кн. В.Н. Орлов обсуждали вопрос о возможном удалении императрицы из Петрограда. Схожие мысли высказывала и вел. кн. Милица Николаевна^{2040}, и сама вдовствующая императрица Мария Федоровна^{2041}.

Брожение в Ставке продолжалось до тех пор, покуда «военным вождем» оставался вел. кн. Николай Николаевич. По сведениям могилевского губернатора А.И. Пильца, и в августе 1915 г. там зрел заговор. Ближайшее окружение великого князя настаивало, чтобы он, проигнорировав высочайшую волю, сохранил за собой должность главнокомандующего и арестовал императора, когда тот приехал бы его смещать. Николай Николаевич выслушал протопресвитера Г.И. Шавельского, выступавшего от имени заговорщиков, взял день на размышления, а затем отказал своим сторонникам, сославшись на долг верноподданного. Иными словами, великий князь изначально не исключал возможности дворцового переворота и своего участия в нем^{2042}.

Вполне вероятно, что в том числе и все эти разговоры, слух о которых доходил до Петрограда, в итоге предрешили отставку вел. кн. Николая Николаевича. Ему предстояло сменить престарелого гр. И.И. Воронцова-Дашкова в должности наместника на Кавказе. Помощником его назначался как раз кн. В.Н. Орлов, в самом недавнем прошлом ближайший человек к императору. Фактическая «опала» последнего тоже не была случайной. Осенью 1915 г. царский духовник А.П. Васильев рассказывал Г.И. Шавельскому, что в ходе урока Закона Божьего дочери императора говорили ему: «Князь Орлов очень любит папу, но он хотел разлучить папу с мамой»^{2043}.

Впрочем, об опасности переворота говорили и после отставки вел. кн. Николая Николаевича. 10 ноября 1915 г. бывший управляющий Министерством внутренних дел кн. Н.Б. Щербатов сообщал новому министру земледелия А.Н. Наумову о готовившемся силовом давлении на императора и его семью. Не случайно, что хорошо осведомленный об этом Николай II весьма подозрительно относился даже к собственному конвою^{2044}.