Россiя въ концлагере

Самымъ жестокимъ испытанiемъ для насъ въ эти недeли была угроза отправки Юры на БАМ. Какъ достаточно скоро {141} выяснилось, ни я, ни Борисъ отправкe на БАМ не подлежали: въ нашихъ формулярахъ значилась статья 58/6 (шпiонажъ), и насъ Якименко не смогъ бы отправить, если бы и хотeлъ: нашихъ документовъ не приняла бы прiемочная комиссiя БАМа. Но Юра этой статьи не имeлъ. Слeдовательно, по ходу событiй дeло обстояло такъ: мы съ Борисомъ остаемся, Юра будетъ отправленъ одинъ -- послe его лeтней болeзни и операцiи, послe тюремной и лагерной голодовки, послe каторжной работы въ УРЧ-евскомъ махорочномъ туманe по 16-20 часовъ въ сутки...

При самомъ зарожденiи всeхъ этихъ БАМовскихъ перспективъ я какъ-то просилъ Якименко объ оставленiи Юры. Якименко отвeчалъ мнe довольно коротко, но весьма неясно. Это было похоже на полуобeщанiе, подлежащее исполненiю только въ томъ случаe, если норма отправки будетъ болeе или менeе выполнена. Но съ каждымъ днемъ становилось все яснeе, что норма эта выполнена быть не можетъ и не будетъ.

По минованiи надобности въ моихъ литературныхъ талантахъ, Якименко все опредeленнeе смотрeлъ на меня, какъ на пустое мeсто, какъ на человeка, который уже не нуженъ и съ которымъ поэтому ни считаться, ни разговаривать нечего. Нужно отдать справедливость и Якименкe: во первыхъ, онъ работалъ такъ же каторжно, какъ и всe мы, и, во-вторыхъ, онъ обязанъ былъ отправить и всю администрацiю отдeленiя, въ томъ числe и УРЧ. Не совсeмъ ужъ просто было -- послать старыхъ работниковъ УРЧ и оставить Юру... Во всякомъ случаe -надежды на Якименку съ каждымъ днемъ падали все больше и больше... Въ связи съ исчезновенiемъ могущественной Якименковской поддержки -- снова въ наши икры начала цeпляться урчевская шпана, цeплялась скверно и -- въ нашихъ условiяхъ -- очень болeзненно.

Мы съ Юрой только что закончили списки третьяго эшелона. Списки были провeрены, разложены по столамъ, и я долженъ былъ занести ихъ на Погру. Было около трехъ часовъ ночи. Пропускъ, который мнe должны были заготовить, оказался незаготовленнымъ. Не идти было нельзя, а идти было опасно. Я все-таки пошелъ и прошелъ. Придя на Погру и передавая списки администрацiи, я обнаружилъ, что изъ каждаго экземпляра списковъ украдено по четыре страницы. Отправка эшелона была сорвана. Многомудрый активъ съ Погры сообщилъ Якименкe, что я потерялъ эти страницы. Нетрудно было доказать полную невозможность нечаянной потери четырехъ страницъ изъ каждыхъ 12 экземпляровъ. И Якименкe такъ же не трудно было понять, что ужъ никакъ не въ моихъ интересахъ было съ заранeе обдуманной цeлью выкидывать эти страницы, а потомъ снова ихъ переписывать. Все это -- такъ... Но разговоръ съ Якименкой, у котораго изъ-за моихъ списковъ проваливался его"промфинпланъ", -- былъ не изъ прiятныхъ... -- особенно, принимая во вниманiе Юрины перспективы... И инциденты такого типа, повторяющiеся приблизительно черезъ день, спокойствiю души не способствовали.

Между тeмъ, эшелоны шли и шли... Черезъ Бориса и {142} желeзнодорожниковъ, которыхъ онъ лeчилъ, до насъ стали доходить сводки съ крестнаго пути этихъ эшелоновъ... Конечно, уже и отъ Погры (погрузочная станцiя) они отправлялись съ весьма скуднымъ запасомъ хлeба и дровъ -- а иногда и вовсе безъ запасовъ. Предполагалось, что аппаратъ ГПУ-скихъ базъ по дорогe снабдитъ эти эшелоны всeмъ необходимымъ... Но никто не снабдилъ... Первые эшелоны еще кое-что подбирали по дорогe, а остальные eхали -- Богъ ужъ ихъ знаетъ какъ. Желeзнодорожники разсказывали объ остановкахъ поeздовъ на маленькихъ заброшенныхъ станцiяхъ и о томъ, какъ изъ этихъ поeздовъ выносили сотни замерзшихъ труповъ и складывали ихъ въ штабели въ сторонкe отъ желeзной дороги...

Разсказывали о крушенiяхъ, при которыхъ обезумeвшiе люди выли въ опрокинутыхъ деревянныхъ западняхъ теплушекъ -- слишкомъ хрупкихъ для силы поeздного толчка, но слишкомъ прочныхъ для безоружныхъ человeческихъ рукъ...

Мнe мерещилось, что вотъ, на какой-то заброшенной зауральской станцiи вынесутъ обледенeлый трупъ Юры, что въ какомъ-то товарномъ вагонe, опрокинутомъ подъ откосъ полотна, въ кашe изуродованныхъ человeческихъ тeлъ... Я гналъ эти мысли -- онe опять лeзли въ голову, я съ мучительнымъ напряженiемъ искалъ выхода -- хоть какого-нибудь выхода -- и его видно не было...

ПЛАНЫ ОТЧАЯНIЯ...

Нужно, впрочемъ, оговориться: о томъ, чтобы Юра дeйствительно былъ отправленъ на БАМ, ни у кого изъ насъ ни на секунду не возникало и мысли. Это въ вагонe ? 13 насъ чeмъ-то опоили и захватили спящими. Второй разъ такой номеръ не имeлъ шансовъ пройти. Вопросъ стоялъ такъ: или Юрe удастся отвертeться отъ БАМа, или мы всe трое устроимъ какую-то рeзню, и если и пропадемъ, то по крайней мeрe съ трескомъ. Только Юра иногда говорилъ о томъ, что зачeмъ же пропадать всeмъ троимъ, что ужъ, если ничего не выйдетъ и eхать придется, онъ сбeжитъ по дорогe. Но этотъ планъ былъ весьма утопиченъ. Сбeжать изъ арестантскаго эшелона не было почти никакой возможности.