Россия в неволе

Он был и остаётся лучшим. Он как раз венчался в той самой церкви, которую я здесь упоминал. Было страшно видеть по тому телевизору, который он с трудом загнал мне сюда в заключение – репортаж о его гибели, как он остался один вечером в своём офисе (а где были остальные?), как зашла случайно соседка-секретарша, как убийца, подобрав ключ от замка, одев маску, пробрался внутрь, как он стрелял в друга, прямо в грудь, в живот, потом – в эту секретаршу, потом – контрольный в голову, и как не хватило патронов на контрольный ей. Я видел друга, лежащего на животе, протянувшего руки. Я сам протягивал руки, чтоб его поднять, но они проходили сквозь эту картинку. Я вставал на пути этих пуль, чтоб они попали в меня, но они прошивали меня насквозь, раня и не причиняя никакого вреда и всё равно, минуя мои нелепые попытки заслонить его, и опять попадали в него.

На пороге смерти, и преодолев его, мы иногда знаем настоящий, подлинный вкус вещей, подлинную цену жизни, только передать их другим – большая проблема, вряд ли разрешимая.

О том, на сколько гнусна, мерзка, извращённа, склонна к садизму и пыткам, насколько бесчувственна и богопротивна, и человекоубийственна Пидерсия – могли бы рассказать нам её жертвы, сотни миллионов русских, павших в последней, всё ещё продолжающейся гражданской войне. Об искалеченных, ослеплённых, исковерканных, осквернённых ересью жидовствующих, основной болезнью Пидерсии – могли бы рассказать души умерших и ещё едва живых, если бы могли говорить они, лишённые языка, слуха, зрения, сознательно пущенные в мясорубку этого красного месива основной прислужницей Пидерсии, скрывающей под рясами "красные" погоны, доносики, запротоколированные исповеди, вырванные у старух дарственные на их квартиры, и деньги, деньги, деньги. Мерзость Пидерсии (и её красной церкви) должна быть уничтожена огнём – тогда только мы почувствуем настоящий вкус России, её жизни, за которую отдано уже много, очень много.   

# 20. Крысиный яд.

Саныч уехал на этап, поминутно ругая зону на Вожском: Пидарлаг, Пидарлаг… "**" видимо, хотят по привычке списать на кого-то несколько центнеров соляры, вот и подвернулся Саныч, сидевший не так уж далеко от этой емкости, в ссылке. Хотя и оформлен он сучкорубом, но все знали – для чего он там, в тайге, коптится и варится. За Саныча можно было быть спокойным (на сколько это вообще возможно в стране). Во-первых, у него были свои свидетели, надежные, прошедшие и Крым, и Рым, как говорится которые не будут врубать заднюю, и если все же будет суд (что очень сомнительно) –скажут всё, как оно было, как Саныча убивали, чтоб он написал явку с повинной, как разношены двигатели у тракторов (достанешь запчастей тысяч на сорок – считай, годишку тебе уже скинут), как гоняли их вхолостую зимой, заряжая аккумуляторы (в тайге в балках – и телевизор и DVD, все на аккумуляторах – если будут силы, смотри после смены что хочешь: хоть эротику, хоть ужастики…), как бестолково устроены таёжные трассы (солярку дают только на вывозку от точки А до точки Б по плану, а как она на самом деле проложена, и сколько там гонят порожняком – кто посчитает? С советских времен, когда солярку тоннами лили под ноги, чтоб только не урезали план на следующий год – привычка: не считать ничего и никого, особенно, людишек…)

Скажут они, не подавятся, что невозможно, даже если захотеть – упереть на себе канистрами через буреломы столько солярки. Да и не только это, а многое другое может всплыть – как "хозяин" к примеру орёт на бригаду не выполнившую норму вывозки: пидарасы, гондоны, первая бригада (сука на суке), – в баню, бегом! А вы – обратно! – и чтоб кубы были, кубы! – и это не во времена Берзина, Френкеля, Ежова, Берии – это сегодня, в двадцать первом веке, современная, так сказать форма рабовладения: "хозяин" всё вокруг, включая поселок, считает своим: идешь в пиджачке в брючках – почему не по форме? Почему в белом? (особенно бесит, видимо, цвет – хотя осужденный к отбыванию на поселке, вроде как и заключенным не считается…)? Не говоря уже о том, что в поселке не было сотовой связи (узнают, что здесь творится, подъедут на джипарях…), да и карточек для простого телефона тоже не было на почте… – вот тебе и отрезанный, насколько это возможно, от цивилизации, от мира, остров. Судя по национальности основной части охранников-надсмотрщиков, маленький такой Дагестан.

Мы с Санычем помозговали, почитали юридические справочники, кодексы, и направили несколько бумаг в разные инстанции, что должно было охладить ретивость таёжных рабовладельцев, понастроивших себе и детям не то что домики, дворцы у себя, в солнечных кавказских предгорьях, на нашем лесе, сваленном руками саратовцев, тюменцев, астраханцев, пензяков…