Россия в неволе

161-я, самая, пожалуй, популярная сегодня статья. Самая яркая иллюстрация нашего безумного правосудия 21 века, века не то чтобы атомных крейсеров, а уж казалось бы и вовсе немыслимых ранее технологий и нано-достижений. Человеческий прогресс, в отличие от научного, идет по другим геодезическим линиям: украл, предположим, студент медколледжа Антоха с подельниками какую-нибудь простенькую "Моторолку" (красная цена у таксиста – 1000 рублей, не больше, и то, если модель не сильно устаревшая) и, например, вязаную шапку (на рынке у золотозубого кавказца – гирлянды подобных, все по 200 р.). Что ждет Антоху? Ну, взяли их, скажем, тёпленькими – не успели ничего продать, всё вернулось "терпиле" в первоначальном средне-убогеньком виде – все участники были навеселе, наговорили сразу непонятно что (хотя то, что не били, уже плюс – иначе 162-я, от пяти до десяти, перебить на 161-ю с помощью грамотного адвоката, – особый прайс, не самый дешёвый). Ладно, определяют их сначала в дежурку, через 3 часа (сильно бить и не били, сами трепались и геройствовали по пьяни) – на ИВС[2]. Далее уже, как говорится, возможны варианты. Если кто-то из самых быстродействующих подельников включил заднюю и пошёл "на сделку с правосудием", а попросту вчистую дал расклад, то есть сдал остальных ради своей шкурки – идёт на подписку (под неслышные ему проклятия оставшихся в застенке). Остальные, после санкции, выписанным судом ареста на пару месяцев – "угреваются" в СИЗО. Здесь наш Антоха "определяется" – ляпнул где-то мимоходом, что был в охранниках и "имеет право на ношение", но на самом хся деле в стране охранников чужого, "нажитого непосильным трудом", навоза – уже около 6 миллионов. Но Антоха пока не очень технично, но съезжает – ляпнул это от того, что хотел показать собственную значимость (практически у всех есть такой соблазн при первом появлении здесь). Ну хорошо, съехал, объяснился – не был, не состоял, подельников не сдал, заявлений никогда ни на кого не писал – "терпилой" не был, перцем не банчил (не барыжничал), со шлюхами не целовался, и так далее – остается Антошка-картошка в людской хате. Иначе – в изоляцию, в "шерсть", в шерстяную хату, хату для БС-ников ("бывших сотрудников", и иже с ними, неприкасаемых, прокаженных). Там, может, и нет такой жесткой и устоявшейся иерархии, как в людской (которую даже конвой называет "нормальной") – но она тоже есть, хотя держится исключительно на силе, сидеть там не то что сложнее, а гораздо сложнее – и для навсегда испорченной биографии, и просто потому, что нет "дороги" – связи с другими камерами.

"Дорога", связь – то, что зачастую коренным образом может повлиять на твою судьбу. Без "дороги" не свяжешься с подельником, или попросту будешь страдать, потому что спички закончились или конфет захотелось, или буликов[3] в баланду добавить. Дорога – это жизнь. Которая держится на системе "цинков", специальных условных знаков, отстукиваемых в соседние камеры, разговорах через дольняк, и систему разного рода материальных составляющих, в первую очередь нитей – "контролек", "тропинок", "коней", сплетенных из распущенных носков, свитеров, даже ремней спортивных сумок. Наверное, во многом именно поэтому хаты для БС, изоляции и называют "шерстью". Они ходят в свитерах, не распуская их, и им спокойней дают загнать их с воли.

Итак, Антошка определился – не был, не состоял, не имел. Но это еще не всё – новичок, пока не обжился, не понял что к чему, не свыкся со своей судьбой – сидеть и ждать, своим всё ещё слишком длинным, ещё "вольным" языком способен легко испоганить свою жизнь практически навсегда: стоит ему даже в шутку болтнуть что-то лишнее – и увязнешь в собственной же паутине.

Например, идёт по телевизору одна из современных "культовых картин" "Криминальное чтиво". Десяток раз, в разных вариантах и переводах, по телику и на диске, Антоха смотрел как Бутч валит педиков, спасает ниггера, как Траволта вмазывается и танцует. Уже почти наизусть выучены жесты, выражения, все это на воле так легко, так безобидно… Миловидная француженка (Антоха все забывает, как ее имя…) невинно просит Бутча доставить ей наслаждение языком: сначала ты, нет ты… Все, казалось бы, как уже тысячи раз до этого. И Антошка наш, не чувствуя опасности, осмелев, и уже оставшись с хатой, комментирует вслух: – Да я бы эту пилотку поношенную и трогать бы не стал… (героине уже за 20-ть, а Антохе только исполнилось девятнадцать…)