Россия в неволе

– И здесь агитацию ведете? – ухмыляется следователь. – И как это у вас получается? и главное – зачем? – и приближается ко мне, чтоб сказать своё главное тайное открытие. – Ведь вы же знаете, что всё бесполезно! – и опять усаживается колено на колено. – Ну молчите, не надо… Как в камере, не холодно? На улице похолодало. Я слышал вы в одиночке. Не скучно? Многие и суток не выдерживают, в дверь колотят…

Я не в одиночке. Я не бываю в-одиночку никогда. Одиноким может быть только сознательно неверующий человек, а таких, практически здесь не бывает. Ну, может, Иван Карамазов… А у меня друзья – экстремисты: Гоголь, Бунин, Достоевский…

Машу рукой, возвращаюсь в камеру. Конвой сегодня один из самых тяжелых – кипятка не будет точно (а больше ничего и не надо, только "обильное тёплое питьё и домашний покой"). После того, как они уходят от двери, беру бутылку от минералки, добавляю чуть воды и ставлю за железный щит на батарею – через час несколько глотков согреется, можно будет жить – главное, не сдаваться. А я даже не приступал к плану "Б", второму варианту поведения: разорвать большой целлофановый пакет (не майку, а поплотней) напополам, проложить получившийся лист ровным слоем полосок "технички", туалетной бумаги, скрутить аккуратно в трубочку, в рулет. Потом взяв за концы этот рулончик, скручивать в жгут, иногда растягивая. Потом жгут сложить вдвое и снова скрутить из него что-то вроде "косы". Потом эту "косу" скрутить по кругу в один плотный комок. Всё: "таблетка" готова. Такой хватает, чтобы вскипятить кружку воды. А больше и не надо. Так что можно и без конвоя с его благодеяниями обойтись. Надо только сделать это быстро и незаметно, чтоб дым не учуяли и не заметили. Это план "Б", к которому даже прибегать-то не пришлось.

Ещё сутки на теплой воде, ещё – и уже полегче. В жару мечутся перед глазами показания – этот сказал то-то, этот здесь наврал, а вот этот, засранец, здесь наговорил лишнего, хотя никто его за язык не тянул. Самые лучшие показания – самые короткие: "согласно ст. 51 Конституции РФ от дачи показаний отказываюсь". И всё. И никто ничего не смог сделать, ни следак, ни РУБОПы-ШМУБОПы – отказались. Всё это служит, одновременно, и хорошей проверкой – а кто как себя реально поведёт. Что радует – меня окружают люди, которые тоже это все прошли, и понимают, что, скажем, живучесть итальянской мафии на протяжении столетий, это всего лишь соблюдение "омерты" – правила молчания, и всё.

Раз такие люди в России есть – значит, движуха бессмертна. Не все потеряно. Научиться молчать – большое дело, спасшее жизни многих. Скорее всего, уместное перед лицом врага, системы, молчание – часть нашего нового слова.

Во время волнами накатывающегося жара, укрываюсь чем могу, затыкаю все малейшие дырки вкруговую одеяла, лежу, не шевелясь – всё равно колотит о шконку, сквозь тонкий, как блин, матрас – аж железо поскрипывает. Мелькает мысль из фильма "Окраина": "Замерзнуть бы насмерть…"

Борьба идет несколько мгновений, потом всё-таки отталкиваю эту мысль – да хоть сгореть, да хоть замерзнуть, все равно, есть за что – лишь бы это не было бессмысленно. А что может сделать всё бессмысленным? Только сдача, отсутствие воли, признание того, что всё равно, что делать и куда идти. Споткнуться и не вставать, лежать пока не поднимут и не поведут. Этому не быть.

Я иду к своей цели, пусть так, но иду. В жару мелькает уже полный бред и больные фантазии: как оно может быть, как может осуществиться идея русской свободы: вот мы собрались, вот мы сделали то-то, вот мы пошли на войну… Это – и откровения, и мечты – всё вместе. Так не будет никогда, и именно так в реальности оно и произойдет, только до этого надо дожить, и не просто успеть что-то сделать, а что-то, что за пределами разума, потому что разум-то как раз и твердит: выхода нет, это бред...