Россия в неволе

Аблакат пытается вникнуть в слова Волчары, но уж слишком много пришлось принять без раздумья, что разум, мечась в безвинных юношеских глазках Аблаката, окончательно гаснет, будто компьютер после неожиданной атаки со всех сторон – что брать с собой, когда позвали на санкцию? Что делать, когда в передаче пришла шоколадка? А любимые пирожки? Что предпринять – следователь говорил, что вот-вот выпустят, а папка с мамкой – неизвестно, наняли ли адвоката? Почему он не приходит? Как там девушка? Что можно писать в письмах, что нет? Пробовать ли чифир? Что делать, когда заболел зуб?

А тут еще Волк, футбол, холод – рукава свитера сразу обрезали на нужды дорожников, неловкое движение, мяч, сшитый из носков, набитый обрезками полиэтилена, попадает то ли в штангу, налепленную снегом по "шубе" прогулочного дворика, то ли в ворота.

– … Гол, – неуверенно сказал Аблакат.

– Что-что? – взревел Волчара, стоявший на воротах.

– Вроде гол был…

– Вроде или был?

– Гол, вот сюда попало.

– Я сейчас тебе попаду! Всеку – надристаешь больше лошади!

– Ну, может, и не было!

Волчара окончательно рассвирепел: – Ты, мля, определись – был, не был! Что вы, все время заднюю включаете, чуть что?! Как ты мог видеть?! У тебя же глаза в разные стороны смотрят от страха, в глаза смотреть! Был или не был? Герой, мля, Пеле! Бекхем грёбаный – гол! А чуть что чувствуете, что попадаете – сразу на измену: а может и не было, а может я и ошибся… Это не я!..

Гол-то действительно был, просто ситуация обострилась тем, что кто проигрывает – тот, придя в хату, заваривает чай. До этого, хоть и было забито более полусотни голов, счет держался приблизительно равный. Но Волчара подвернул ногу и встал на ворота, а Аблакат наоборот осмелел, стал уже играть не кое-как, осваиваться, все наглее бить по воротам, уже вошёл в азарт.

– Гол все же был, – неуверенно подтвердил первоначальные показания Аблакат.

– Гола не было, что ты тут устраиваешь, гребаный стос! – сила слов Волка в соединении с угрозой, плюс жизненный разбойный опыт никаких шансов Абакату не оставляют, который уже дрейфил и чуть не попал. – Да вроде был!..

– Я, – с паузами после каждого слова стал произносить Волк, – тебя… угребу… щас! Гола … не-бы-ло!

– Ну, не было, так не было. – Аблакат сдался, повесил уши как ослик Иа в день рождения. Футбол потерял смысл, хотя ещё за минуту до этого казалось, что стоит только привыкнуть к нынешнему распорядку – проверка, баланда, прогулка – и все скоро обойдётся! Главные вопросы здесь – впереди. Могут застать в любую секунду, и исходят вовсе не от следователя.

– Ну, все. Тебе здесь уе..ть или в хате? Разобью твоё невинное хлебало – и на продол! – Волчара стал гнать жути вовсю. – Да мне плевать на самом деле – был этот гол или не был! А вот ты, конкретно ты – что ты мне врешь в глаза? Был, не был – я что тебе, мальчик-побегайчик? Определился – был гол! – так и стой на своем. Если ты прав – не отступай. А если не уверен – прикрой свой фрагмент и не порть кадров! Главное – не ври мне. Когда человек мне врет – я нюхом чую, понял?..

Аблакат, вновь воспаленным неустойчивым сознанием, ищет выход, и не знает, что сказать, что сделать – он в майонез ногами уже соскользнул, по самое горло.

– Ну, ладно, – Волк великодушно ослабил хватку, – в другой раз просто ушатаю. Просто будку распишу и скажу – так и было. Ты-то хоть понял, за что? Продолжаем. Два-ноль…

Футбол продолжился. Аблакат ещё пару раз чуть получил словесных эпитетов от своих же – за то, что после беседы с Волком не мог собраться, дергался на ледяной корке боксика для прогулок, как Пьеро на верёвках – бессмысленно и нелепо, промахиваясь по мячу, или наступая на него, окончательно превращая в большого расплющенного головастика. В конце концов, все пока обошлось – ничья, раскрасневшийся и воодушевлённый Волчара, схвативший на лету из зашедшей "дачки" куриное крылышко, и разжевывая его без остатка, успокоился. Все пили ароматный зеленый чай, на который половина хаты перешла по причинам вольного эстетства, некоторой мелочи, выбивающейся из обычной тюремной рутины.

Но после обеда, приснув – Аблакат опять что-то скулил, и кому-то жаловался – возможно своему домашнему ангелу.

Под утро те, кто обычно в хате вёл ночную движуху-положуху, ночной образ жизни, включали телевизор на полную, и слушали в тысячный раз одни и те же клипы, заучив все слова и движения:

– О, смотри, сейчас она будет на диване скакать!

– Вот эта черненькая – моя девочка… Пусть только дождётся!

После клипов сразу переключались на другой канал – там шёл хит-парад мелодий для мобильников. Звук по бане! – хочешь, не хочешь, а сквозь сон узнаешь – кто поднялся на первую строчку, кого уже скинули наконец-то (до изжоги надоел…). Трудно назвать их песнями, скорее быстреньким речитативом произнесенные слова на некоторую простенькую, а то и вовсе дебильненькую мелодию.