Россия в огне. Трагедия 1941-го

КУЛИК. В течение двух дней наблюдал действия наших войск, а так же действия войск противника, изучал местность и все вам изложил в шифротелеграмме, которую сейчас передадут. Решение Жукова [на отвод] было принято согласно моему личному указанию, которое вытекало из общей обстановки….

ВОРОШИЛОВ. Распоряжение Жукова, хотя бы и основанное на вашем прямом указании, безусловно, неправильное и сугубо вредное.

КУЛИК. Положение могло кончиться очень печальными для нас последствиями. В шифротелеграмме все будет изложено. Поправить положение было трудно.

ВОРОШИЛОВ. Почему вы не выполняете мое распоряжение №105?

КУЛИК. Поправить положение было трудно теми силами, которые сейчас имеются, учитывая их состояние. Это – дать возможность противнику разбить нас.

ВОРОШИЛОВ. Вы поменьше болтайте всякой чепухи. Скажите, вы можете выполнить немедленно мою директиву №105? Отвечайте прямо, без болтовни.

КУЛИК. До подхода того, что идет, с теми силами, что имеются на месте, трудно иметь шансы на успех. Требуется несколько дней для того, что бы организовать действия. Выполнить ваш приказ №105 – это равносильно втянуть…

ВОРОШИЛОВ. Я вижу, что вы без болтовни объяснить толком ничего не можете. Передайте немедленно шифротелеграмму. Все. Мой приказ №105 остается в полной силе. Ворошилов…».51

Получив шифротелеграмму Кулика, в которой тот просил «отменить приказ №105», считая его выполнение «равноценным разгрому наших сил», нарком обороны реагировал мгновенно.

«Правительство объявляет вам выговор за самоуправство, телеграфировал Ворошилов Кулику, – выразившееся в отдаче без ведома и санкции наркомата обороны директивы командованию 57-го стрелкового корпуса об отводе главных сил с восточного берега реки Халхин-Гол. Этот недопустимый с вашей стороны акт был совершен в момент, когда противник, измотанный нашими войсками, перестал представлять серьезную силу.

Только ничем не оправданный отход наших войск спровоцировал японцев на новые, хотя и слабые, активные действия. Главный Военный совет обязывает вас впредь не вмешиваться в оперативные дела корпуса, предоставив заниматься этим командованию корпуса и тов. Штерну».52

Оставленный на восточном берегу деморализованный 603-й полк 82-й стрелковой дивизии, под воздействием только одной роты японцев в панике начал отступать к переправе, не приняв даже боя. Самураи, окрыленные успехом, решили на плечах отступающего полка, ворваться на мост и захватить его с ходу. Несмотря на противодействие охраны моста, бойцы смели их и прорвались на мост, а часть пехотинцев, побросав оружие, переправилась через реку вплавь.

Жуков бросил все, что было у него под рукой – роту охраны штаба для восстановления положения. И это удалось. В результате паники в полку осталось 856 человек, 4 станковых и 3 ручных пулемета. 15 июля на месте бегства было собрано две машины брошенного вооружения.53

Жуков понял, что людей, которые приехали покомандовать, «поиграть в „войнушку“» много, а в случае неудачи, отвечать придется ему одному. Это был урок на всю жизнь. Когда операция по окружению японской группировки подходила к концу, японцы успели закрепиться на северном фланге, используя высоту Палец (Фуи) и наступление застопорилось. Г. М. Штерн, командующий фронтовой группой, в которую входил и 57-й стрелковый корпус с частями усиления, настойчиво стал предлагать Жукову остановиться, перегруппировать силы и только после этого продолжать наступление. Иначе, увещевал он, не избежать больших потерь, а возможно и провала операции. Жуков, наученный недавним горьким опытом, возразил:

«Это война, и без потерь нам не обойтись, могут быть и крупные потери. Мы имеем дело с серьезным противником. Но если мы сейчас из-за этих потерь, из-за возникших сложностей отложим на два, три дня выполнение первоначального плана операции, то одно из двух: либо мы не выполним этот план вообще, либо выполним его с громадным промедлением и с огромными потерями, которые из за нашей нерешительности, в конечном счете, в десять раз превысят те потери, которые мы несем сейчас, действуя решительным образом.

Затем Жуков, видя что, не смог убедить вышестоящего начальника, спросил Штерна: это приказ или совет? Если приказ, то пусть Штерн отдает его письменно.

– Но я предупреждаю вас, – сказал Жуков, – что опротестую этот письменный приказ в Москве, потому, что не согласен с ним.

– Я не приказываю вам, – бросил раздраженно Штерн, – а рекомендую, письменного приказа не будет.

– Раз так, я отвергаю ваше предложение, – сказал Жуков. – Войска доверены мне, и командую ими здесь я. А вам поручено поддерживать меня и обеспечивать мой тыл. И прошу вас не выходить за рамки того, что вам поручено.

Штерн, обиженный ушел. Пришел часа через два-три, видимо звонил в Москву, с кем-то советовался. Сказал миролюбиво:

– Ну что ж, пожалуй, вы правы. Я снимаю свои рекомендации.54

На следующий день японская группировка была окружена полностью, а спустя неделю к 31 августа полностью ликвидирована.