Россия в середине XVIII в.: Борьба за наследие Петра.

Сохранившиеся письма Апраксина подтверждают мнения его современников (в частности, M. М. Щербатова) о том, что главнокомандующий больше беспокоился о поддержании своего прежнего роскошного образа жизни, чем о состоянии армии. 17 апреля 1757 г. он писал И. И. Шувалову, чтобы тот похлопотал об отсрочке в выплате долгов фельдмаршалом, и обосновывал эту просьбу таким образом: «По выступлении… моем за границу, где, быв всегда в дороге и имея более во всем дороговизны… столов своих никак убавить не могу, но, напротив того, оныя еще прибавиться должны. Сверх же того, сколько я ни старался уменьшить обоз мой, но никак меньше не мог сделать, как двести пятьдесят лошадей, кроме верховых, которых по самой крайней мере до тридцати у меня быть должно, и 120 человек людей, почти все в ливреях…»⁴⁶

Границу Восточной Пруссии Апраксин решился перейти лишь в середине июля, когда было получено сообщение о сдаче после непродолжительной бомбардировки с суши и с моря Мемеля. В армии возмущались тем, что Фермор, располагая полным превосходством в силах (16 тыс. против 800 человек гарнизона слабоукрепленной крепости), позволил пруссакам на самых почетных условиях покинуть крепость.

В Восточной Пруссии против 50-тысячной русской армии действовала 30-тысячная прусская армия под командованием фельдмаршала Г. Левальда. И хотя Левальд располагал значительными силами и временем, он вел себя столь же нерешительно, как и Апраксин. Во второй половине июля его войска заняли оборонительную позицию на правом берегу реки Прегель. Апраксин уклонился от боя и, предприняв довольно рискованный обходный маневр, перешел на левый берег Прегеля по направлению к Алленбургу, с тем чтобы, минуя прусские позиции, выйти к Кёнигсбергу с юго-востока. Левальд, разгадав маневр, тоже переправился через Прегель, но ниже по течению и занял удобную позицию у деревни Гросс-Егерсдорф. Здесь он решил атаковать русскую армию.

Апраксин, зная о близости неприятеля, беспечно отнесся к разведке и вовремя не получил сведения о приготовлениях Левальда. Рано утром 19 августа 1757 г. русская армия двинулась к Алленбургу. Когда рассеялся туман, русские увидели построившихся в боевой порядок пруссаков. Кавалерия принца Голштейнского нанесла стремительный удар в стык авангарда и главных сил. Однако 2-й Московский полк, оказавшийся под ударом, перестроился и сумел выстоять, отбив атаку кавалерии. К этому времени четыре полка дивизии В. А. Лопухина во главе со своим командиром, пробившись сквозь заполнившие дорогу обозы, стали строиться слева и справа от 2-го Московского полка. Именно их и приказал своей пехоте атаковать Левальд. После сильной перестрелки прусские батальоны, создав значительный перевес в силах на узком участке, атаковали полки дивизии Лопухина и охватили их правый фланг. Стоявшие под огнем русские батальоны несли огромные потери — до половины личного состава. Сам генерал Лопухин был смертельно ранен и попал в плен, но был тотчас отбит своими солдатами. Атака прусской пехоты оттеснила полки дивизии Лопухина, которые стали беспорядочно отходить в лес. Это был критический момент сражения. Но ситуацию резко изменил генерал П. А. Румянцев, который с четырьмя полками резерва «продрался сквозь лес», на опушке которого показались отступавшие полки Лопухина, и ударил во фланг охвативших русскую линию прусских полков (среди которых, кстати сказать, был полк известного читателю К. Г. Манштейна). Прусская пехота не выдержала удара свежих сил Румянцева и в беспорядке отступила. Неудача постигла Левальда и при попытке прорвать русские полки справа и слева от Румянцева. Вскоре он отдал приказ об отступлении⁴⁷.

Хотя потери русской армии (4,5 тыс. человек) вдвое превосходили потери Левальда, победа была полная. Но дальше началось труднообъяснимое. Во-первых, Апраксин, завершив «нечаянное» для русской армии сражение победой, не преследовал беспорядочно отступавшего неприятеля и вскоре потерял его из виду. Во-вторых, после победы, расчистившей ему короткую прямую дорогу к Кёнигсбергу, он тем не менее продолжил ставшее уже ненужным обходное движение на Алленбург, удаляясь от Кёнигсберга на юго-запад. После необычайно медленного марша армия пришла в Алленбург, и здесь 24 августа было решено отказаться от взятия Кёнигсберга и отступать к Тильзиту. Апраксин объяснял отступление желанием сохранить армию, страдавшую от недостатка снабжения и болезней. В донесении Конференции он даже попытался обосновать отступление «теоретически»: «…воинское искусство не в том одном состоит, чтоб баталию дать и выиграть, далее за неприятелем гнаться, но наставливает о следствиях часто переменяющихся обстоятельств более рассуждать, всякую предвидимую гибель благовременно отвращать и о целости войска неусыпное попечение иметь»⁴⁸.