Россия в угаре долларгазма и еслибизма

После начала второй чеченской войны (начало 2000 г.) боевые потери российской армии и спецслужб в Чечне на конец 2003 г. превысили 3000 человек. Для сравнения: Израиль, фактически ведущий войну с Палестиной, за время интифады, начиная с 1997 г., потерял 800 военнослужащих. За это же время в России произошло 77 терактов, погибло 754 человек, 1845 получили ранение.[2] (Другие данные: За период с 1994 г. по август 2004 г. в России произошло 128 терактов, погибло 2279 человек, 4396 получили ранение. /Видимо, имеется в виду только гражданское население.[3]) В 2004 г. количество терактов продолжало расти: только за два месяца перед событиями в Беслане было совершено убийство президента Чечни, военный рейд в Республику Ингушетию и ряд терактов в самом г. Грозном. А в Москве была взорвана автобусная остановка, взрыв у метро и взорвано два самолета. (По самым грубым подсчетам, только в течение июля-августа погибло около 200 человек.)

Несмотря на целую серию терактов, большинство людей, которых лично эти теракты не коснулись, очень быстро о них забывают. Поскольку им постоянно приходится помнить о других угрозах, с которыми они сталкиваются ежедневно. По данным опроса общественного мнения (в частности ВЦИОМ), среди опасностей, которых «очень боится» более трети населения, являются террор, преступные нападения, беспричинная агрессия, а четверть населения — произвола властей. Если же добавить сюда графу «просто боится», то окажется, что 85–90 % населения постоянно сталкивается с четырьмя видами угроз, среди которых «террор» в чистом виде одинаково страшен, как и произвол властей («Новая газета», 15.03.2004). Другими словами, страх людей равномерно распределен по различным видам угроз, среди которых весомое место занимает страх перед властью. Причем, не только с точки зрения ее репрессивных качеств, но и с точки зрения не способности власти обеспечить безопасность граждан. И беслановские события в очередной раз показали эту беспомощность.

Слова

Г. Путин в своем Обращении к населению объясняет причину трагедии двумя главными факторами: международным терроризмом и «нашей» неспособностью (он обращается от нашего имени — «мы») понять, или точнее, встроиться в противоречие, возникшее в результате «переходной экономики и не соответствующей состоянию и уровню развития общества политической системы». Отсюда, по его мнению, и вытекает все остальное: не учли, не уделили, не улучшили и т. д. Переведу эту эзоповщину на понятный для всех язык.

О какой «переходной экономике» идет речь? В 1991–1993 гг. в России была сотворена контрреволюция: псевдодемократическая по форме, буржуазная по содержанию. Россия весьма быстро по историческим меркам перешла на капиталистический путь развития, и в ней сформировалась классическая рыночная экономика, базирующаяся на частной собственности на средства производства. В результате почти 80 % всей российской экономики перешло в частные руки. Возник класс буржуазии, верхушка которой, так называемые олигархи, владеет большей частью национального дохода. Конкретно, по прикидкам экспертов, двадцать «хозяев экономики» контролируют 62 % объема продаж и 30 % занятости. По оценкам Всемирного банка, 23 бизнес-группы контролируют более трети промышленности страны и 17 % банковских активов. По данным английской газеты «Таймс» (13.05.2004), доходы только пятерых олигархов составляют 12,8 % ВВП России. Для сравнения: в США на пятерку самых богатых людей приходится 1,2 % ВВП, а в Англии — 0,89 %.

А по сообщению Reuters со ссылкой на пресс-релиз журнала Forbes, личные состояния ста самых богатых российских предпринимателей в сумме равны четверти национальной экономики страны. Естественно, что-то осталось и в руках буржуазного государства (например, «Газпром»).

Где же здесь «переходная экономика»? Она уже перешла в руки буржуазии, которая, кстати, прекрасно осознает себя именно как класс. И такой экономике соответствует буржуазная политическая система, т. е. структура власти со всеми атрибутами буржуазной демократии (выборы парламента, президента, губернаторов и т. д.) Конечно же, это русское буржуазное государство отличается от других капиталистических государств в силу национальных и исторических особенностей.

Еще раз: Россия — в полном смысле капиталистическое государство с российской спецификой. Суть этой специфики — теснейшая спайка власти и капитала, т. е. классический вариант государственно-монополистического капитализма, в нынешних исторических условиях принявший название государственно-олигархического капитализма, близкого по своей структуре и форме функционирования государственно-мафиозным капитализмам в странах Латинской Америки. Это модель криминального капитализма, в принципе и порождающего все названные «не» (не успели, не сумели, не среагировали и т. д.), о которых упомянул г. Путин.