Россия вчера и сегодня

Почему современное искусство, которое действительно требует умений и действительно выражает красоту, игнорируется, а вместо этого почитается мусор? Вы когда-нибудь были в галерее Тейт Модерн в Лондоне? Это гигантское здание, переполненное металлоломом, бетонными блоками, писсуарами. И это называется галереей искусства, хотя она больше походит на свалку. Как вы считаете, что это: собачья еда и дерьмо? Нет, это концептуальное искусство. Утверждают, что буквально все должно быть частью движения за социальную справедливость. Это также воодушевило феминисток представлять свои функции организма в качестве искусства. Гигантская задница была номинирована на премию Тернера. Это уже умственная отсталость.

Пофантазируем: шли годы, и человечество становилось глупее. Фильм номер один в стране теперь назывался „Жопа“. И это все, что в нем показывали в течение 90 минут. В том году он получил восемь „Оскаров“. Вот чему они теперь поклонялись: глубокому значению шестифутовой промежности между ягодицами. А настоящие произведения искусства были переименованы, потому что их оригинальные названия могут быть оскорбительными для определенных людей.

Посмотрите на современный театр. Мы ушли от Шекспира и Оскара Уайльда и пришли к тому, чтобы превращать все, что должно быть изысканным, в уродливое и отвратительное. А то, что должно воодушевлять сейчас, делает нас бесчеловечными. Когда уродство почитается так же, как красота, мы понимаем, что находимся на закате цивилизации.

Поп-культура является настолько агрессивно вульгарной, что на нее часто ссылаются как на один из факторов радикализации исламских террористов. Джихадисты на Западе часто погружаются в эту культуру, а затем становятся террористами-смертниками для искупления своей вины. Вот насколько все плохо. Сериалы „Пляж“ и „Майли Сайрус“ смотрят террористы, и в них они находят законные причины для атак на Запад. И ведь кто с ними может поспорить? Серьезно, когда мы защищаем западную цивилизацию, мы не имеем в виду защиту поп-культуры, мы имеем в виду защиту Сикстинской капеллы, а не картины „Христос в моче“, Бетховена, а не Джастина Бибера. Но нам стало неинтересно то, что мы унаследовали.