Россия вчера и сегодня

И стал бы я показывать там мультфильм об истории нашей страны. Всего 10 минут, из которых стало бы понятно, что все, что было до 1990 года прошлого столетия, — это мерзость, гадость, война, кровь, рабство, несправедливость, истязание народа, воровство и так далее. Что настоящая жизнь началась с 1990 года. Читались бы и там лекции, в которых рассказывалось о том, почему мы считаем, что это время самое лучшее.

Кстати говоря, заодно можно было бы и нескольких персонажей из нашей истории убрать. Например, Александра III: он не вписывается в такую подачу истории, уж больно мощная фигура и не так уж все было плохо при нем.

И стал бы я водить туда детей. Бесплатно. Чтобы они ходили, смотрели, играли, читали. Им бы объясняли все про историю, свободу, правителей… Маленьких детей, может быть, даже дошкольников.

Я бы устроил там для них замечательные интересные программы. Специальные оазисы жизни. Простым языком я бы медленно и аккуратно рассказывал им то… что считал бы нужным. С тем, чтобы постепенно в их сознание втекала информация, которая определеннейшим образом дала им понять, что все, что было в той великой России, — это все рабство и гадость. Забудьте. Вот что настоящее. Вот что надо ценить.

Это беспамятство очень выгодно мне, выполняющему эту задачу. Например, я пригласил бы директором этого дворца-музея человека, который не испытал того, что испытали люди, когда шла кровавая ломка страны, когда разваливался Союз. Потому что я рассказывал бы детям, что Союз разваливался под песни и пляски, под радость, под удовольствие. Люди хотели этого изменения, и вот оно наконец пришло.

Я позвал бы туда самых продвинутых историков и педагогов. Актеров, певцов. Андрей Макаревич замечательно пел бы свои песни, а между ними рассказывал бы о том, что напрасно мы взяли Крым.

А что можно было бы услышать на этих мероприятиях?

Например, Леонид Кацва сказал бы о том, кто воевал на самом деле в Великой Отечественной войне, такое: «…Великую Отечественную войну выиграли граждане многих государств, в том числе, как это ни удивительно для вас будет звучать, государство Украина».

То есть уже тогда, когда мы воевали с фашистами, было государство Украина.

А вот, например, какой мог быть диалог, если бы на одной из лекций помощник депутата Мария Катасонова задала бы вопрос помощнику мэра города Евгения Ройзмана Игорю Грому.

«Мария Катасонова: Вот вы говорите о патриотизме, мы слышали, что, оказывается, патриотизм воспитывать не нужно. Вот помощник Евгения Вадимовича заявлял о людях, которых сожгли в Одессе, следующее: „Путиноидов сожгли, туда им и дорога“.

Евгений Ройзман: Фамилию назовите, пожалуйста.

Мария Катасонова: Игорь Гром.

Евгений Ройзман: Послушайте. Во-первых, я вам не верю, для начала. Я вам не верю, потому что вот Гром здесь, и вы могли бы у него спросить. Что касается ваших вопросов… У меня на самом деле есть непонимание: или вы бессовестные циники, или вы просто дебилы. И когда вот я разберусь, я буду действовать соответственно». (аплодисменты в зале.)

Судя по этому ответу, можно сделать вывод, что господин Ройзман считает всех, кто думает не так, как он, либо циниками, либо дебилами.

А потом я пригласил бы политолога Александра Баунова, который рассказал бы, что «Олимпиада в Сочи, которая должна была стать символом открытой цивилизованной России, превратилась в символ обратного».

И, конечно же, я пригласил бы российского журналиста Антона Красовского, который рассказал бы нам о том, чем отличается «сторона добра» от «стороны зла». Мне было бы очень важно внедрить это понимание в сознание тех, кто посещает наш дворец.

«Сторона добра» — это некая сила, которая живет не по понятиям, а по правилам добра. И эта сторона говорит: «Вы разделите наши законы, наши правила, вы доверьтесь нашим представлениям о добре, наши представления лучше ваших, у нас есть доказательства, к нам бегут, а не к вам. К нам едут ваши граждане, а не к вам. Все, что сделано в этом мире сейчас, сделано у нас. Все, что находится, вся сила, которая есть сейчас у вас, включая ядерное оружие, оно украдено вами. У нас. Как это было, как мы помним, да? После войны».