Россия - Век ХХ-й (Книга 2)

Правда, публично осуждали Твардовского не за его цитированные строфы, а за появившиеся в редактируемом им журнале "вольнодумные" в том или ином отношении статьи В. Померанцева (декабрьский номер 1953-го), М. Лифшица (февральский 1954-го) и др., подвергавшиеся критике в печати с самого начала 1954 года. Но есть достоверные основания полагать, что "сталин-ские" стихи поэта сыграли главную роль в его отставке. Дело в том, что "Новый мир" уже подвергался не менее резкой критике ранее, в феврале-марте 1953 года, за публикацию также отмеченных "вольнодумством" романа В. Гроссмана "За правое дело", повести Э. Казакевича "Сердце друга", статей А. Гурвича, В. Огнева и т. п., но вопрос об отставке Твардовского тогда даже не возникал. А "оправдание" Сталина в его стихах затрагивало в тот момент насущнейшие интересы самых верхов власти, и Твардовский был в начале августа 1954 года отстранен и заменен... Симоновым, который к тому моменту "исправился" (правда, позднее Симонов "переборщил" как раз в резкой критике "сталинской эпохи" и четыре года спустя, в июне 1958-го, его сменил в "Новом мире" тот же Твардовский...).

Вдумываясь в эти факты, можно многое понять в тогдашней ситуации. Твардовский и Симонов принадлежали, в общем, к одному поколению, вступившему в литературу в начальный период безраздельной власти Сталина, и являли собой не только литературных деятелей, были причастны идеологии и даже политике (оба они, кстати, побывали в составе ЦК КПСС), то есть являлись в прямом смысле слова деятелями истории страны. Но между ними было коренное различие, которое, правда, не выражалось резко и открыто. Твардовский в конечном счете исходил из своих собственных глубоких убеждений (насколько они были истинными - это уже другой вопрос), а Симонов - из господствующей в данный момент идеологии; в его сочинениях (а также поступках) выражалось не убеждение, а та или иная позиция, которая менялась в зависимости от изменений в господствующей идеологии.

Автор этого сочинения писал еще в 1966 году, ровно треть столетия назад, о публиковавшейся с 1943-го по 1964 год серии симоновских романов об Отечественной войне, что "каждый новый роман критикует те представления о войне... которые выразились так или иначе в предыдущем романе самого автора... Он изменяется вместе с изменением общественного мнения19, и... становится на новую позицию". И я упрекал тогдашнюю литературную критику в том, что она "нередко выдвигает этого рода произведения на первый план, видит в них чуть ли не основу литературы. Правда, лет через десять, а то и через пять, критика зачастую даже и не помнит тех произведений, которые были ее кумирами..."53

Твардовский же опирался на свои убеждения и именно поэтому в 1954 году - вопреки линии верховной власти - "оправдал" Сталина. Могут возразить, что позднее, после хрущевского доклада 1956 года, Твардовский иначе писал о Сталине. В 1960 году он действительно переписал заново тот фрагмент из поэмы "За далью даль", который цитировался выше, и опубликовал в качестве главы под названием "Так это было", упомянув в ней и о репрессиях сталинских времен, и о прискорбной чрезмерности "культа".

Но определенная основа прежнего текста все же сохранилась и в новом варианте:

Не зря, должно быть, сын востока,

Он до конца являл черты

Своей крутой, своей жестокой

Неправоты*

И правоты...

Но в испытаньях нашей доли

Была, однако, дорога

Та непреклонность отчей воли,

С какою мы на ратном поле

В час горький встретили врага...

Мы с нею шли, чтоб мир избавить,

Чтоб жизнь от смерти отстоять,

Тут ни убавить,

Ни прибавить,

Ты помнишь все, отчизна-мать.

Ему, кто все, казалось**, ведал,

Наметив курс грядущим дням,

Мы все обязаны победой,

Как ею он обязан нам.

Особенно существенна тема "отца":

Мы звали - станем ли лукавить?

Его отцом в стране-семье.

Тут ни убавить,

Ни прибавить,

Так это было на земле.

В "стране-семье"... Здесь нельзя не сослаться на недавнее сочинение С. Г. Кара-Мурзы, глубоко анализирующее два вида цивилизации: "Если сказать коротко, то страна может устроить жизнь своего народа как семью - или как рынок. Что лучше - дело вкуса, спорить бесполезно. Ведь в семье бывает отец-тиран... Какие уж тут права человека. На рынке же все свободны, никто ничем никому не обязан..."54 Вовсе не утверждая, что "семья" - нечто "лучшее", чем "рынок", Сергей Георгиевич очень убедительно доказывает, что наша страна просто не могла не быть "семьей"...

Твардовский утверждал то же самое поэтически; не менее существенно его поэтическое осознание того, что дело было не в Сталине, а в мифе о Сталине:

...Но кто из нас годится в судьи

Решать, кто прав, кто виноват?

О людях речь идет, а люди

Богов не сами ли творят?..

Кому пенять!

Страна, держава

В суровых буднях трудовых

Ту славу имени держала

На вышках строек мировых...