Россия. Век XX. 1901–1964. Опыт беспристрастного исследования

В своем тщательном анализе дела Абакумова, основанном на имеющихся документах, К. А. Столяров упоминает, что в декабре 1949 года Хрущев «возглавил кадровую работу в ЦК»[853], – то есть стал исполнять те функции, которые исполняли в 1939-м – начале 1946 года Маленков, а в 1946-м – начале 1949-го А. А. Кузнецов. По-видимому, из-за отсутствия точных документальных сведений К. А. Столяров не конкретизирует эту «кадровую работу» Хрущева. Вместе с тем он упоминает, что в 1951 году Сталин «создал комиссию для проверки работы МГБ в следующем составе: Маленков, Берия, Шкирятов и Игнатьев» (там же, с. 63). Но в ком-либо из членов этой временной комиссии едва ли уместно видеть постоянного куратора МГБ; естественно как раз полагать, что комиссия так или иначе «проверяла» и «работу» куратора (то есть Хрущева).

И в высшей степени многозначительно то место книги К. А. Столярова, в котором речь идет о суде над Абакумовым[854] в декабре 1954 года, когда Хрущеву фактически уже принадлежала вся власть в стране. Абакумов, констатирует К. А. Столяров, «был одним из немногих, кто знал обо всех злодеяниях власть имущих, в том числе и Хрущева… я основываюсь на том, что торопил следствие и пытался форсировать события генерал-полковник Серов, человек Хрущева… Хрущев стремился как можно быстрее разделаться с Абакумовым – его расстреляли через час с четвертью после оглашения приговора… Сразу же по окончании процесса над Абакумовым генеральный прокурор СССР Руденко позвонил из Ленинграда в Москву, рубленой фразой доложил Хрущеву о выполнении задания и спросил, можно ли закругляться… Во время этого телефонного разговора рядом с Руденко стоял Н. М. Поляков, тогда секретарь Военной коллегии Верховного суда СССР, у которого я и узнал подробности… Почему Хрущев так энергично спровадил Абакумова на тот свет? Чего он опасался? Определенно ответить на эти вопросы крайне сложно: находясь у власти, Хрущев позаботился о том, чтобы изобличавшие его документы были уничтожены… Противозаконные действия Хрущева – тропа не торная, она ждет своего исследования» (там же, с. 120, 121, 122).

Выше приводились хрущевские уверения, согласно которым он не имел ровно никакого отношения к «ленинградскому делу», даже и «документов не видел». Но на всякий случай Никита Сергеевич все же сделал следующую оговорку: «Не зная подробностей этого дела, допускаю, что в следственных материалах по нему может иметься среди других и моя подпись»[855].

Как же так? «Документов не видел», а подпись под ними, «допускаю», поставил?! Или другое противоречие: Сталин переводит Хрущева (по его же признанию) в Москву секретарем ЦК из-за «ленинградского дела», но затем-де не говорит ему об этом деле ни словечка!

Сию нескладицу можно объяснить тем, что Никита Сергеевич диктовал цитируемые фразы в возрасте около (или даже более) 75 лет, уже затрудняясь свести концы с концами, и невольно кое в чем «проговорился» об истинном положении вещей. Вот еще один вероятный «проговор» в хрущевских воспоминаниях, касающийся известного «дела врачей»: «Начались допросы “виновных”, – поведал Хрущев. – Я лично слышал, как Сталин не раз (выделено мною. – В. К.) звонил Игнатьеву. Тогда министром госбезопасности был Игнатьев. Я знал его… Я к нему относился очень хорошо…[856] Сталин звонит ему… выходит из себя, орет, угрожает» и т. п. (Вопросы истории, 1991, № 12, с. 72). Естественно встает вопрос: почему Сталин многократно звонил министру ГБ именно в присутствии Хрущева? Не мог выбрать другое время или же специально вел эти разговоры с Игнатьевым при участии куратора МГБ?

Еще раз повторю, что документы, которые дали бы возможность бесспорно показать «кураторство» Хрущева над МГБ в последние годы жизни Сталина, либо были уничтожены, либо вообще не существовали: сам Хрущев свидетельствовал о стремлении Сталина ограничиваться устными директивами членам Политбюро (Президиума) ЦК, и поручение Хрущеву шефствовать над ГБ, вполне возможно, никак не фиксировалось.

Выше цитировалось утверждение, согласно которому Хрущев официально ведал «кадровой работой», – как Маленков и затем Кузнецов. Но историк Ю. Н. Жуков уверяет, что еще 10 июля 1948 года Политбюро приняло решение о реорганизации ЦК, в результате чего, в частности, «Управление кадров раздробили на семь самостоятельных производственно-отраслевых отделов» (см. кн.: Н. С. Хрущев (1894–1971). – М., 1994, с. 149). Не исключено, что дело обстояло именно так, и Хрущев в конце 1949-го – начале 1953 года курировал ГБ не по «должности», а по личному указанию Сталина; впрочем, Никита Сергеевич мог ведать тем из семи отделов, которому была поручена «отрасль» госбезопасности…