Россия: власть и оппозиция

К 1978 г. синхронно в ряде регионов возникла ИПВ (подпольная организация, именующая себя «Исламской партией возрождения»). Такого рода подпольные организации в стране с мощными спецслужбами и однопартийной системой, коей был в те годы СССР, не могла существовать без обеспечения групп прикрытия внутри партийных элит, без разыгрывания уже имевших место противоречий между кланами, группами, группировками. Только на партийной основе, только при содействии (реже неосознанном, чаще — осознанном) высокопоставленных лиц из высшей партийной иерархии республики могло произойти то, что произошло.

Освоение Вахшской долины, война за хлопок, — все это требовало обеспечения мощных миграционных потоков внутри Таджикистана. Процесс такого рода не мог проходить гладко. Столкновения различных региональных групп в борьбе за власть и ресурсы, несопоставимые по масштабам с сегодняшними, но достаточно значимые по тем меркам конфликты между узбеками и памирцами, гармцами и кулябцами за дефицитную плодородную землю имели место еще в 70-е годы. Тогдашний лидер Таджикистана Расулов, оболганный в горбачевскую эпоху и наделенный статусом мафиози, был человеком с колоссальной работоспособностью и крайней щепетильностью в том вопросе, который принято называть использованием служебных привилегий в личных целях. Это знает весь Таджикистан, об этом ходили легенды на уровне простых декхан и партийных чиновников. И если тот же Рашидов в Узбекистане, может быть предвидя завтрашний день, пытался всеми правдами и неправдами вырвать для республики избыточные ресурсы, то Расулов не делал и этого.

Вообще республике с кадрами повезло. Мы употребляем это слово без тех привычных кавычек, с которыми оно употреблялось последние семь лет применительно к Средней Азии. Таджикистаном долгие годы руководили действительно достойные люди. И Протопопов, пользовавшийся высоким авторитетом русский лидер Таджикистана военного времени, и сменивший его Бободжан Гафуров, руководивший Таджикистаном с 1944 по 1956 год, крупнейший ученый-востоковед, оставивший по себе прекрасную память, и наконец, Расулов, — были, как это сейчас принято говорить, государственными менеджерами высшего класса с безупречными данными в части чистоты рук. Исключение из этого таджикского правила — предшественник Расулова Унджабоев, сгоревший, как это принято говорить, на хлопковом бизнесе. Придя на его место, Расулов сделал все возможное для наведения порядка в республике и стал примером для подражания.

Однако, процесс гниения уже шел, и многое решалось в Москве. Нарастали и межрегиональные противоречия внутри Таджикистана. Глухое недовольство хаджентской группой и уже упомянутые нами микроконфликты требовали сбалансированной кадровой политики, руководимой все той же Москвой. На должности Председателя Верховного Совета Таджикистана, должности в ту эпоху скорее почетную, нежели политически значимую, какие-то московские силы выдвинули памирца Палаева, чья роль в дальнейшем развороте событий оказалась весьма весомой.

Какие-то силы свели Палаева с секретарем ЦК КП Таджикистана по идеологии Бобосадыковой. Этот альянс размеренно и синхронно заработал уже в эпоху Расулова. Началась «гармская эпопея». Палаев и Бобосадыкова слаженно исполняли тот план, который в дальнейшем дал свои плоды на площади Шахидон. Из сферы внимания уже немолодого Расулова оказались выведены мало интересовавшие его, но крайне важные в дальнейшем, области экономики и политики: торговля и поле проблем так называемой идеологии.

Постепенно и планомерно Палаев проводил в торговлю «своих», по преимуществу гармцев, имевших к этому традиционную склонность и проявивших невиданную активность в этом вопросе в момент, когда они обрели наконец высокого покровителя. Видавшие виды люди говорят о том, что по быстроте и согласованности этот процесс захвата торговых точек гармцами не знал себе равных. Разумеется, такой процесс мог происходить только в случае, если не имевший блистательных связей в Москве памирец Палаев мог заключить политический союз с постоянно вращавшейся в московских сферах Бобосадыковой.

Свободные финансовые средства, даваемые торговлей, соединились с идеологией, мафиозные сети на местах — с умением лавировать в пространстве высших политических кабинетов. Шло застойное загнивание, и такая смесь была уже вполне взрывоопасной.

Бобосадыкова все больше демонстрировала свою всевластность, вмешиваясь в работу даже не подчиненных ей и достаточно автономных в то время «адм. органов». Палаев захватывал уже не только нижние, но и высшие этажи торговой «пирамиды», сумев поставить «своих» у руководства Потребсоюзом. Такое стало тревожить всех. В том числе и хаджентцев, чьи интересы для Бобосадыковой начали уходить на второй план. А на первый план все больше выдвигались интересы предперестроечных московских элитных групп.