Россия, восстань!

Тайная община существовала в Москве с 1926 года. Только через тринадцать лет ее обнаружили. Уже это указывает на многое.

В общине были московские «студенты, студентки и служащие». И это указывает на многое.

До службы, в шесть часов утра, шли к ранней. Вечером к вечерне. Несли послушание, принимали постриг.

Все в общине учились, запасались знаниями. «Безбожник» отмечает – и это тоже знаменательно, – что в общине читали и разбирали русских классиков. И всегда и всюду, на работе, в школе, в казарме, на заводе, молились молча, древней русской Иисусовой молитвой: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных»… Совершенная глубина внутреннего ощущения в этой немой и неумолкаемой русской молитве, невидимо повторяемой, может быть, и «знатным советским человеком», и студентом, и красным офицером, и рабочим, и студенткой…

О советских девушках, тайных монахинях, «Безбожник» рассказывает: «девушки продолжают служить, жить в семье, а потом, когда умирают, выясняется, что вместо Марии – умерла инокиня Олимпиада». Так исповедание свободы духа и совести стало подвигом всей жизни, житием…

Советская власть взяла курс на «героическую Россию» и будто бы приняла от былой, отошедшей России все образы ее христианского героизма – другого русского героизма и нет – Александр Невский, защитники Троице-Сергиева, и в них ищет для себя духовной опоры.

Но живых русских подвижников и подвижниц, ту же советскую девушку Марию – инокиню Олимпиаду, – советская власть убивает и сегодня с беспредельной беспощадностью и беспредельным глумлением.

Именно в этом открывается вся пустота нынешнего малевания СССР под лапотную Россию, новая советская ложь, подмена, новый обезьяний обман русского народа.

В советчине заговорили наши русские слова о Суворове, Минине, Петре. Но за одни наши русские слова расстреливают не только верующих, подвижников, избранных, но миллионы русских и миллионы истомляют в концлагерях. Восхваляют былых героев за верность России, а живых убивают и мучают именно и только за их верность России, за одно то, что они желают служить России в ее «величии, доблести, славе» (такие наши слова теперь тоже повторяют большевики).

Стране возвращены Пушкин, Достоевский, Гоголь. Советчики восхваляют былое русское мастерство и талант. Но неисчислимы русские таланты и мастера, замученные советской властью, загнанные живьем в могилу теми, кто расстрелял живой русский гений, кто истомил его на карломарксовой пыточной дыбе.

Нет, советчина – все тот же Мертвый дом. И это не Мертвый дом Достоевского, которым лизоблюды революции запугали едва ли не целое русское поколение. Сравните «Записки из Мертвого дома» с советчиной, и николаевский каторжный острог покажется вам, можно сказать, Берендеевым царством: попивали до одури чаек, приторговывали водочкой, картежничали, наживались, получали от казны хлеба хоть завались и по фунту мяса в день (по фунту! – просто как битюги ели эти страдальцы каторжного дома), работали, ходили в город, пели, толковали без помехи на все человеческие темы и даже развлекались домашними спектаклями с музыкой. И все это в николаевские «палочные» времена. Человеческое добро – пусть и самое простецкое – обтекало тогда и самых каторжных, потому что стояла тогда Российская христианская империя. Именно такое, самое простое человеческое добро – дыхание его в людях – истребляется беспощадно в советской мертвецкой…

Но все же теперешний советский «курс на Россию», несомненно, помог возвращению стране исторической памяти. А это всегда было началом возрождения нации. Карломарксовы пустоты духа уже заполняют живые воды Пушкина и Гоголя.

Но восстают нации только тогда, когда их историческая память – органическое национальное сознание – достигает единства и полноты сознания религиозного.

Вот когда поклонятся советчики вместе с нами живой мученице инокине Олимпиаде или Василисе, вот когда выйдут на волю миллионы живых страдальцев, русских героев Соловков, тогда и сомкнутся былые «слава, величие, доблесть» с живым русским возрождением России.

Будет ли так когда-нибудь? Кто знает. Но как будто именно к полноте такого национального возрождения приближается неминуемо наше великое отечество, наш великий, живой народ.