Россия всегда права!

Дарби Морган был полной противоположностью всем надоевшему Джону Томасу Меллону. Меллон был крайним республиканцем – Морган крайним демократом. Меллон открыто поддерживал смертную казнь, при нем во власть выдвинулся психопат Миз, бывший прокурор Калифорнии, который требовал массовых казней, – Морган был адвокатом в прошлом и категорическим противником смертной казни. Меллон поддерживал военные усилия САСШ, он устроил стране совершенно ненужную ей войну в Бразилии и разжег по-настоящему серьезный пожар в Мексике, – Морган пришел к власти на обещаниях вывести войска. Меллон, приняв экономику с профицитным госбюджетом, за десять лет довел ее до грани банкротства, – Морган и его люди пока держали ситуацию, правда, им пришлось пойти на раскручивание инфляционного механизма, чтобы обесценить долг правительства и домохозяйств и оживить экономику. Дарби Морган был не самым привлекательным из президентов – этакий толстяк с простецким крестьянским лицом и голубыми глазами, поблескивающими из-под очков в тонкой оправе. Он не умел говорить, как великие президенты прошлого, он не умел очаровывать избирателей. Избиратели проголосовали за него во многом потому, что Меллон своей разрушительной политикой успел изрядно поднадоесть одним и довел до белого каления других. Но как бы то ни было, бывший адвокат и профессор права въехал в особняк на Пенсильвания-авеню 1600, и от него сейчас зависела внешняя и внутренняя политика единственной демократической сверхдержавы мира.

Сейчас президент, опасно качаясь на стуле – давняя и вредная привычка, еще с университета, – смотрел на экран, почти ничего не понимая из происходящего.

Впрочем, остальные понимали не больше.

На экране одетые в черные штурмовые комбинезоны, с оружием, бойцы бежали к раскручивающим лопасти вертолетам.

– Кто это? Боевые пловцы? – спросил министр финансов.

– Не совсем. Это новая, экспериментальная часть. Согласно вашим указаниям был налажен контакт с русскими, мы отправили нескольких парней к ним, а они нескольких своих – к нам. Это североамериканцы, настоящие североамериканцы, лучшие из лучших, выпускники морских кадетских корпусов, но они прошли подготовку в России. Они умеют говорить по-русски, пользоваться русским оружием и десантироваться с русских вертолетов. Никого другого мы не могли направить на это задание.

– Эта программа до сих пор действует? – спросил президент.

– Да, сэр.

– Джентльмены, они взлетают.

– Проверка каналов.

Было видно, как головной вертолет отрывается от земли – и тут изображение с камеры, установленной на палубе авианосца, сменилось мешаниной изображений, мозаикой. Все они были непонятными, дергающимися и страшными – из-за красного света, который служил фоном.

Зазвонил телефон, министр обороны снял трубку:

– Все о’кей, Чарли, есть контакт, – и, обернувшись к остальным, объяснил: – Это изображение с нашлемных камер, оно передается на спутник и сюда, к нам. Теперь мы сможем видеть, что происходит в реальном режиме времени.

Министр обороны настоял на нашлемных камерах не случайно. Его атаковали со всех сторон, требовали сокращения бюджета – и вот такая демонстрация возможностей североамериканской военной машины, первым лицам и в реальном режиме времени, должна была впечатлить президента и вспомниться ему, когда будет очередная битва за бюджет. Министр обороны, один из немногих в истории этой страны, был профессиональным военным. И он стал министром, потому что знал, как именно заставлять гражданских раскошелиться.

Севернее Ревеля. Российская Империя

В одном из неприметных кабинетов, расположенных на минус восьмом уровне – тридцать метров под землей, над ним – скальная толща утеса, монолит, – за непритязательным деревянным обшарпанным столом сидел человек. Перед ним была папка с красной обложкой и зловещим грифом «Особая папка. Допуск не ниже V», сбоку от него стояла большая, чуть ли не на пол-литра, чашка крепкого, дегтярной черноты грузинского чая, который этот человек время от времени прихлебывал и довольно щурился. У двери без таблички застыли в карауле двое бойцов Лейб-гвардии Императорского казачьего конвоя, охраняя Государя не от врагов, а прежде всего от посетителей, ибо Государь изволил потребовать полчаса тишины и одиночества. Государь Николай Третий, сидя в кабинете с голыми бетонными стенами, медленно листал папку и думал.

Мануэль Гарсиа Альварадо. Крестный отец Центральной Америки. Главный враг САСШ и России на этом направлении. Как же так получилось, что он стал тем, кем он стал?