«…Перечислю
….6) Ломоносов, блестящий спец, но «уличен Красиным в преступнейших торговых сделках».
Неправда. Если бы Красин (тот самый руководитель «техников» ЦК, а теперь нарком внешней торговли. –
Сплетня там или не сплетня, но фактом оказалось то, что, уехав за рубеж заказывать паровозы и прочее, Ломоносов работал на советскую власть до примерно 1924 года, а потом в СССР уже не возвратился – без всяких видимых причин.
Строить новую могучую Россию он не захотел – работал в Европе, потом переехал в США, умер в Канаде.
Ломоносов стал одним из первых «невозвращенцев», но своих единомышленников, держащих в кармане кукиш против Советской России, он в НКПС не мог, конечно же, после себя не оставить. И с позиций сегодняшнего дня вся эта паровозная коллизия начала 20-х годов выглядит очень подозрительно.
С одной стороны – «делающий ошибки» (это признавал и Красин) Ломоносов. С другой стороны – НКПС, не желающий иметь отечественные паровозы. И тут же – Наркомфин с наркомом-троцкистом Сокольниковым (Бриллиантом), поддерживающим НКПС в его желании похерить важнейшую отрасль…
Против закрытия паровозостроительных заводов выступили только Госплан СССР как организация и лично Кржижановский – председатель Госплана.
Старый соратник Ленина, крупный инженер-электрик царской России, Кржижановский после поражения революции 1905 года от революционной работы тоже отошел, но после Октября быстро занял в возникающем социалистическом государственном хозяйстве заслуженно ведущее положение. И он считал, что, несмотря ни на что, сохранить паровозостроение надо…
Хотя бы – пока – в минимальных размерах.
Собственно, паровозостроение тогда было наиболее технически продвинутой отраслью экономики России и играло роль не только производителя локомотивов, а и своего рода локомотива всей экономики.
И вот этот «локомотив» кому-то очень хотелось пустить под откос.
Знакомая история, «дорогие россияне», а?
Между прочим, паровозную коллизию можно рассматривать и как иллюстрацию к будущим,
Был, уважаемый читатель, «мальчик», был…
И даже не «мальчик», а целый отряд маститых профессоров, отличающихся от Ломоносова лишь тем, что тот показал фигу новой России открыто, а они показывали исподтишка.
И исподтишка же пакостили – на профессорском уровне!
Уверяю читателя, что подобных любопытных историй, ссылаясь на опубликованные уже в антисоветские времена архивные документы, я мог бы привести не один десяток!
Сталин тогда в такие вопросы не вмешивался – хватало забот и проблем в чисто политической сфере. Но генеральная линия, которую он все более стал олицетворять, была линией на индустриализацию, на экономически мощную и независимую Россию.
И уже это делало его смертельным врагом всех врагов России – как внешних, так и внутренних, как явных, так и скрытых…
Сталин хотел вместе с трудовой Россией заниматься конкретным державным Делом, но обеспечить себе и стране такую возможность оказалось не так-то просто. Борьба за Дело заняла не менее четырех (если – не шести) первых «послеленинских» лет. На объективные трудности накладывались субъективные трудности – троцкистско-зиновьевская «оппозиция» плюс «уклоны»…