Россия за Сталина! Вождь народа против жуликов и воров

Сталин не скрывал ни от кого (его речь была ведь опубликована в «Правде»), что грядущие события не будут легкими.

Ну, например, он предупреждал:

«Дело… не в том, чтобы ласкать крестьянина и в этом видеть установку правильных отношений с ним, ибо на ласке далеко не уедешь, а дело в том, чтобы помочь крестьянину перевести свое хозяйство (далее Сталин привел слова Ленина. – С.К.) «на новую техническую базу, на техническую базу современного крупного производства», ибо в этом основной путь избавления крестьянства от нищеты».

И где здесь «сталинское коварство» по отношению к селу?

Но основную опасность тогда представлял как затаившийся троцкизм, так и открытый «правый уклон».

В своем выступлении на пленуме ЦК 19 ноября 1928 года Сталин сказал о Фрумкине, что тот «любит вообще хватать за фалды тех или иных членов Политбюро для обоснования своей точки зрения» и что «вполне возможно, он… постарается схватить за фалды Бухарина».

Увы, так вскоре и произошло!

В ноябре 1928 года Сталин говорил, что Бухарин думает совсем не так, как Фрумкин, однако в начале 1929 года было созвано объединенное заседание Политбюро ЦК и Президиума Центральной Контрольной комиссии (ЦКК) ВКП (б), где Сталин начал свое выступление со слов:

«Товарищи! Как это ни печально, приходится констатировать факт образования в нашей партии особой группы Бухарина в составе Бухарина, Томского, Рыкова. О существовании этой группы раньше ничего не было известно партии – бухаринцы тщательно скрывали от партии факт существования такой группы. Но теперь это стало известным и очевидным, Эта группа, как видно из ее заявления, имеет свою особую платформу, которую противопоставляет политике партии…»

Итак, теперь – уже Бухарин и «бухаринцы»… А суть их «платформы» была следующей:

– снижение темпа развития индустрии, ибо он якобы «гибелен»;

– свертывание строительства совхозов и колхозов, ибо они «не играют и не могут играть серьезной роли в развитии сельского хозяйства», и опора на кулака;

– отказ от регулирующей роли государства в области торговли, ибо такая роль «делает невозможным развитие торговли».

В отличие от «левых», правые» не очень-то ссылались на Ленина, потому что ленинской подобную «платформу» назвать было трудно. Зато на Ленина сослался Сталин: «Ленин был тысячу раз прав, когда он писал Шляпникову еще в 1916 году, что Бухарин «дьявольски не устойчив в политике»…».

Сталин напомнил аудитории о письме, посланном Лениным в марте 1916 года из Цюриха в Стокгольм Шляпникову (тогда – связному ЦК, после революции – лидеру «рабочей оппозиции» и т. д.). Ленин писал в нем и о Бухарине: «Ник. Ив. занимающийся экономист, и в этом мы его всегда поддерживали, Но он (1) доверчив к сплетням и (2) в политике дьявольски неустойчив»,

Да уж, что верно, то верно!

И тут уместно сказать пару слов о Николае Ивановиче Бухарине (1888–1939)…

Сын податного инспектора, член партии с 1906 года, Учился на экономиста в Московском университете, но в 1911 году был исключен за революционную деятельность и сослан на три года в Онегу. Бежал, в эмиграции примкнул вначале к Ленину, жил в Швейцарии, в Лондоне, в Стокгольме, состоял членом редколлегии журнала «Коммунист», занимая немарксистские позиции по вопросам о государстве, диктатуре пролетариата и т,д.

В апреле 1916 года выслан из Швеции, жил в Дании, а с октября 1916 года – в США, где с января 1917 года редактировал вместе с Троцким журнал «Новый мир», В мае 1917 года Бухарин через Японию вернулся в Россию, был избран членом ЦК, с 1918 по 1929 год редактировал «Правду».

Пестрая, очень пестрая биография была у Николая Ивановича Бухарина, всю жизнь собиравшего коллекцию бабочек и ценившего красоту не только чешуекрылых, но и красоту молоденьких женщин…

В 1918 году он шарахался влево, будучи «левым коммунистом», теперь вот шарахнулся вправо, а при всем при том шел прямиком тоже к заговорам, к государственной измене…

И в итоге – к пуле.

Виновен ли был в том Сталин?

Вернемся, однако, в год 1929-й…

Правый уклон Бухарина оказался для Сталина тяжелой неожиданностью и ударом, Сталин надеялся на единство в Политбюро, а тут – новый раскол…

И когда!

Накануне принятия 1-го пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР на 1929–1932 годы!