Российская белая эмиграция в Венгрии (1920 – 1940-е годы)

Как уже упоминалось, из-за трудностей в поиске меблированной квартиры жизнь долго не налаживалась. «Пока еще не получаем газет, как будто отрезаны от мира»¹³, – отметила в дневнике К.В. Деникина. Поэтому Деникины жили в основном в ожидании писем, газет и журналов. Из них узнавали обо всем: о том, что происходило на Родине, о том, как жили соотечественники в изгнании. Не дожидаясь почтальона, который появлялся только после обеда, так как пансион находился высоко на горе, генерал сам ходил на почту. Писем приходилось ждать долго. Даже из Вены, до которой было 3–4 часа езды по железной дороге, письма шли шесть дней. Это происходило потому, что письма проходили цензуру, поскольку «Венгрия не питала дружбы к своим соседям, которые отхватили от нее по куску»¹⁴. Однажды Антон Иванович получил из Берлина от Аркадия Александровича Иванова, отчима Ксении Васильевны, «большую почту», в которой были 5-ый том «Архива русской революции», журналы «Двуглавый орел» и «Новая русская книга». В 5-ом томе «Архива русской революции» были опубликованы воспоминания генерала П.Н. Краснова «Всевеликое войско Донское» и воспоминания генерала А.П. Филимонова «Разгром Кубанской рады», в которых авторы много места уделили взаимоотношениям с Главнокомандующим вооруженными силами Юга России генералом А.И. Деникиным. П.Н. Краснов и А.П. Филимонов резко критиковали А.И. Деникина за его действия в отношении Донского и Кубанского казачьих войск. Генерал П.Н. Краснов, в частности, утверждал, что принятые Большим Войсковым кругом по его предложению законы «показали ему (А.И. Деникину – Л.П.), что Дон становится на путь самостоятельного строительства, вне зависимости от Добровольческой армии, что он не признает Добровольческую армию за Россию, а Деникина за своего диктатора»¹⁵. Конечно, генерал очень остро переживал незаслуженные обвинения. «Кто такой атаман Краснов – известно. Но от Филимонова не ожидала»¹⁶, – записала в дневнике К.В. Деникина.

Деникины очень пристально следили за событиями, происходившими на Родине. Из газет они узнали о том, что Ленин был очень болен. Любопытна запись по этому поводу в дневнике К.В. Деникиной: «Как будто у него удар или кровоизлияние в мозг. Но большевики как всегда все держат в секрете и слухи разноречивы. “Neue Freie Presse” уверяет, что он уже умер, но что это скрывают. Кто знает, верят ли или нет, и что из этого выйдет. Ведь говорят, Ленин давно отказался от своего «эксперимента», но его держат в опеке. И на Генуэзскую конференцию не пустили. Может, отравили просто, раз он стал им неудобен. Никто не знает правды, что “там” делается»¹⁷.

Не менее пристально Деникины следили за международной политикой. Европейские страны одна за другой признавали Советскую Россию. Это не могло не огорчать. «Неужели мы помрем на чужбине эмигрантами?»¹⁸, – написала К.В. Деникина в письме к мужу в июне 1924 г. из австрийского санатория, прочитав в одной из венгерских газет о том, что Венгрия, как и Германия, должна считать себя признавшей Советскую Россию, поскольку мирные отношения существуют еще с подписания Брестского мира. Деникины понимали, что в этом случае в Венгрии могли измениться условия пребывания русских беженцев.

Из газет и писем сослуживцев Деникины узнали о «заговоре» Русской армии против болгарского правительства, после чего из Болгарии среди других чинов командного состава был выслан генерал А.П. Кутепов, с которым Деникин поддерживал связи в эмиграции. Произошедшее в Болгарии очень сильно огорчило генерала и его жену. 6 июля 1922 г. К.В. Деникина в своем дневнике отметила: «Обидно, что командование подало некоторый повод к этой истории. По-видимому, высылать армию не будут и временно ее оставили в покое. Как хорошо, что полки себя вели спокойно и с достоинством, несмотря на провокационные действия болгар. Бедная, бедная армия, сколько испытаний ей ниспослано, и сколько надо иметь духа через все пронести свое чувство»¹⁹.