РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ

Двумя другими основными народами диаспоры Британской империи были индусы и китайцы. Они обитали практически во всех частях империи за исключением самоуправляемых белых доминионов, где им селиться было запрещено. Индусы и китайцы часто нанимались на работу на плантациях или в шахтах, поскольку местное крестьянство избегало этих работ, они также составляли основную массу бродячих торговцев и держателей мелких магазинов. Их элита первоначально была преимущественно торговой, хотя некоторые ее представители позже продвинулись в сферу финансов и промышленности. Британское колониальное чиновничество частенько недолюбливало китайских и индийских предпринимателей, точно так же как оно часто предпочитало евреям бедуинских воинов. Бюрократический и военный патернализм проявлялся сильнее в отношении туземных князей, солдат и крестьян, в которых чиновничество усматривало некое романтическое сходство ценностей а также raison d'etre своего отеческого правления. Империя тем не менее обеспечивала деловой элите диаспоры защиту, некоторые привилегии и многие преимущества. Подобно евреям в империи Габсбургов, китайская элита на Малайском полуострове и в Сингапуре усвоила доминантный имперский язык и культуру - английские в данном случае. На всем протяжении существования империи вероятность того, что китайская элита могла бы стать малайской, а не английской, была еще меньше, чем вероятность того, что еврейская деловая элита могла стать чешской, а не немецкой. Даже после распада империи доминирующий международный язык мира и космополитическая культура оказались для китайцев более привлекательной перспективой, чем возможность стать малайцами, хотя бы сами малайцы и были готовы предложить полную ассимиляцию.

Подобно евреям в постимпериалистической Центральной и Восточной Европе, индусов и китайцев часто недолюбливало коренное население тех территорий, где они проживали, Иногда для этого находились весьма специфические причины. На Цейлоне, к примеру на чайных плантациях, созданных британцами на землях, экспроприированных у сингальского крестьянства, работали преимущественно приехавшие из Индии тамилы. Неудивительно, что после обретения независимости твердое намерение получить эти земли назад сыграло на руку антитамильским настроениям. Индийское правительство согласилось в 1964 году на беспрецедентную репатриацию 525 000 тамильских наемных рабочих в течение следующих пятнадцати лет, а правительство Шри-Ланки в обмен на это должно было предоставить оставшимся 300 000 тамилов шри-ланкийское гражданство.

Повсеместное негодование коренного населения против китайских торговцев и ростовщиков, «безжалостных кредиторов туземного крестьянства», сильно напоминало отношение к евреям в Восточной и Центральной Европе. Индусы и китайцы вызывали неприязнь прежде всего своей огромной экономической властью: в отношении индусов это справедливо в основном для Бирмы и Восточной Африки, которые при британском правлении были открыты для индийского предпринимательства. После обретения независимости индусов вытеснили из Уганды и Бирмы. Китайцы в Юго-Восточной Азии были укоренены гораздо глубже, хотя их количество и экономическое влияние неизмеримо возросли во время европейского имперского правления. Даже в 1980-х годах от 70 до 75 процентов (по разным оценкам) частного капитала находилось в руках китайцев, которые составляли менее 3 процентов населения. В Малайзии, где китайцы составляли 35 процентов населения и держали в своих руках 85 процентов частного капитала, они в 1969 году стали жертвами большого погрома, а также ряда дискриминационных законов, направленных на «уменьшение имущественного неравенства между малайской и китайской общинами». В период нестабильности в Индонезии (1959-1968) также имело место несколько кровавых китайских погромов, хотя они и произошли на фоне массовых вспышек насилия, основными жертвами которого были сами индонезийцы. Падение режима Сухарто вызвало дальнейшие китайские погромы, сопровождавшиеся массовыми изнасилованиями китайских женщин.

Положение китайцев в Юго-Восточной Азии осложнялось еще тем страхом, который потенциальная мощь Китая вызывала у стран региона, а также притязаниями Пекина на лояльность разбросанных по региону своих соплеменников. Когда в 1948 году Китай пошел по коммунистическому пути развития и холодная война распространилась на этот регион, положение лишь ухудшилось, чему, надо сказать, в немалой степени способствовало возникновение в регионе современного туземного национализма. Часто еще не оформившийся, вечно обиженный, опасный и находящийся в стадии самоутверждения, этот новый национализм нашел себе подходящий объект для нападок - народы диаспоры бывших империй. И, похоже, именно колониальное правление усугубляло его опасность - во всяком случае не знавшие колониального правления и счастливьте подданные древней тайской монархии относились к китайцам гораздо спокойнее и великодушнее, чем их соседи.