Российская нация. Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях

В Конституции Российской Федерации буквально в первой строке говорится: «Мы, многонациональный народ». И если даже говорить только о национальном пути одного народа, то в солидарности вместе со всеми, составляем «многонациональный народ». Хорошая, казалось бы, идея выдвигается авторами, что мерой государственности является та «золотая середина», когда государство не абсолютизируется, а является инструментом защиты прав и достоинства человека. Но концепция «золотая середина» исчезает тут же, как только говорится о реальных проблемах реальных людей.

По тем параметрам ценностей, которые определены, видимо, государством и тем мировоззрением государства, которое должен проявлять каждый человек по Конституции страны, по мнению авторов, видимо, мало места остается для прав и достоинств человека, для равноправия и достоинства народов России, граждан Российской Федерации. А без этой базовой основы не будет и потенциала для прокладывания «русского», «татарского», «чеченского» и иного пути. Без этого Россия и все вместе мы не станем жизнеспособной нацией как общность. Важно это понять, претендуя на разработку общенациональной стратегии.

Совершенно правильна цитата о том, что «правила и законы ограничивают нашу свободу. Любое действие, реализованное в рамках этих правил и законов, не может быть подвластно нам в упрек; нас могут преследовать только за их нарушение». Хаек сказал то же самое в своем главном труде «Конституция свободы»[299]. Государство должно иметь возможность опять-таки не столько себя реализовать для защиты прав и свобод гражданина, чтобы человек-гражданин любой национальности и веры мог себя реализовать в данном государстве, в обществе. И гражданин любой национальности, любой религии должен действовать в рамках Конституции Российской Федерации.

В России исторически пытаются объединить идеи сильного государства и духовности, что очень важно. Но интеллигенция имеет не очень положительный опыт взаимоотношений с государством, как и государство с интеллигенцией, порядочностью, достоинством. Да и сегодня мы видим, что многие параметры таких взаимоотношений не всегда удовлетворяют целям и задачам развития государства и самого гражданского общества. Но при этом нельзя сказать, что интеллигенция, якобы, традиционно оторвана от народа. Во многом через интеллигенцию мы познаем свой народ. Вот такой парадокс. Интеллигенция, как правило, оторвана от народа везде, но вместе с тем роль и претензии интеллигенции во многих государствах, конечно, бывают разными. Интеллигенция в современной России при первой же возможности одновременно пытается стать и политиками. Ничего плохого в этом нет, если при этом не теряется интеллигентность. Бывает и так, что интеллигенция часто не оставляет места для политиков и управленцев. Соответственно, и государство, власть отчуждают часто по возможности интеллигенцию от политики. Посмотрите, какой процент Государственной Думы составляет интеллигенция. Если формально, то 95 %, кроме В, Шандыбина и еще нескольких, кто там еще не причисляет себя к интеллигенции. В основном это милиционеры, военные, спецслужбы, чиновники, предприниматели. Но если серьезно говорить, то в русском, российском, советском понимании интеллигенции она фактически находится у власти. Мы не живем в XIX в., когда этот вопрос можно было и нужно было специально ставить. Конечно, мы пытались первые годы и поэта, и писателя, и театрального деятеля ставить министрами и пытаемся выдвинуть киноактеров и режиссеров на должность президента. И довели это до алтайского парадокса, хотя М. Евдокимов – талантливый человек и всем своим видом тоже изображает «национальную идею». Но выиграла ли от всего этого интеллигентность? Кроме того, важно сказать, что исторически, как правило, управляет интеллигенция, хотя, может быть, в другом понимании.