Российская Зомбирация (СИ)

-Нет, – уже успокоившись ответила она, – я не хотела... но кому нужен в мире, где ценятся пушки и пули, человек, знающий грамматику русского языка? У меня был один приятель, который пожалел меня и взял меня в “офис” к своим ребятам. Я была нечто вроде секретарши, которую можно было трогать руками. Дела у фирмы шли неплохо, пока количество людей не стало иссякать, да и начались проблемы с Барабинскими бандитами. Меня несколько раз привлекали в том, чтобы ловить людей. Ну,... понимаете, путешественники, пусть даже вооруженные, теряют голову, если видят в лесу обнаженную девушку, особенно красивую. Я ведь красивая...?

-Чур меня, чур меня! – я осенил ее крестным знанием, – изыди Сатана!

Она в ужасе отшатнулась. На лице мраморная маска испуга:

-Что с вами?

Я прошептал:

-Не обращайте внимания, так я пытаюсь остаться нормальным и не поддаться влиянию ваших женских чар. Лучше, понимаете ли, иногда выставить себя полным идиотом, чем попасть в западню. Так значит с помощью вас, как на крючок, ловили людей, а потом продавали их в рабство?

Она поникла:

-Не всех, а только вооруженных, кто оказал бы сопротивление. Как вас, например. Говорят, фирму снабжают информацией военные, которые с помощью беспилотных самолетов прочесывают область. Замечают кого-нибудь и... говорят.

-И вам было не жалко?

Она вспыхнула лицом:

-А с какой стати я должна была жалеть людей, которые увидев беззащитную девушку, мигом бежали ее грабить и насиловать?

-И что, прямо все были такими негодниками, достойными каторги?

Ее лицо напоминало светофор: вновь потускнело:

-Феликс был первым.

-Вы, конечно же, прониклись к нему дружественными чувствами, и поэтому ушли из вашего людоедского бизнеса. А так как работы нет, но кушать хочется, вы пошли в бордель, где до моего появления вполне успешно продавали свою филологическую тушку людям, которым бы за диктант поставили оценку не выше двойки?

Она слабо улыбнулась:

-Всё примерно так, но не правы насчет того, почему я оказалась здесь. Вы думаете, кто-то добровольно отпустил бы меня? Меня продали, как скотину, сюда. Чтобы компенсировать расходы и чтобы лишний раз не распространялась кому не надо.

Возможно, Света ожидала сострадания или того, что я проникнусь тяжелым положением ее жизни и прощу её. Может, думала, что я очередной Ланселот нашего залихвацкого века, разрушу эту обитель и заберу ее с собой. Людям умственного труда чрезвычайно сложно выжить в мире, где нужно трудиться руками. Уметь сеять, жать, убивать, отбирать. Сочинять поэтические вирши или писать рассказики и малевать картины – это удел сытого, но не агонизирующего общества. Быть может через года два-три, когда жесткая и активная Партия Живых, о которой я слышал сегодня, пробирающаяся к власти, она наведет в области порядок, Светлана сможет вернуться к нормальной жизни.

Правда, какого ей будет снова преподавать в школе детишкам, чьи папашки наверняка не раз у нее были?

-Вы думаете, я пожалею вас?

Серые глаза, где зачинались слезы.

-Не пожалею. У вас была сотня возможностей, как выжить и при этом остаться человеком. Вы могли сбежать в деревню, пристроиться к какому-нибудь богатому мужику, коли внешность у вас имеется. Вы могли податься с беженцами в Новозомбиловск, где вам бы обеспечили социальную крышу над головой. Вместо этого вы выбрали типично-интеллигентскую политику выжидания и невмешательства. Когда запасы кончились, подались в бизнес, где боль и несчастья причиняют не вам, а другим. Вы готовы были делать все что угодно, лишь бы вы, взращенная всякими Шекспирами и Пушкинами, остались не тронутой. Так?

Она что-то пробурчало нечленораздельное.

-А когда стало совсем невмоготу, вы попытались утечь из работорговли. Потому что вы культурный, начитанный человек, которому, конечно же, претит рабство, неволя и прочее уничтожение человеческой свободы. Только расплата вам пришлась по заслугам. Это научит вас в будущем считаться не только со своей драгоценной персоной, но и думать о других.

Я был жесток. По логике смердящей романтикой книги я неминуемо должен был вызволить интеллигентную красавицу из застенок публичной камеры. По-пути она мне расскажет, что по иронии судьбы (и тугоумности автора) я был ее первым клиентом, а сама она всю жизнь посвятила не мужчинам, а книгам, среди которых даже “Философия в Будуаре” не смогла лишить ее девственности. Мы доберемся до Новозомбиловска, узнав по пути о каком-нибудь главном супер-злодее. Победим и заживем счастливо. Стоит ли прощать вот таких? Которых виновными сделал не злой умысел, а обстоятельства? А проступок человека лишь в том, что он не сопротивлялся, а плыл по течению?

Нет уж, хрен!

-Раздевайся, – устало приказал я.

Оставшиеся десять минут я с остервенением насиловал угрюмую и не постанывающую даже для приличия плоть. В ее серых глазах замерзло отчаяние и такая обида, как будто я обещал на ней жениться.

Глава 12

Фрагменты из дневника Юли Хариной, ученицы 3-го класса.

“18 декабря 2012.