Российская Зомбирация (СИ)

Казалось бы – всего одно отличие, что в этом такого принципиального? Но между мертвым и живым телом основное различие тоже заключается в единственной принципиальной вещи, но зато какой! Так и я любовался девушками, словно и не было короткой остановке в Куйбышеве, ярмарки, множества живых людей и не гастрономических чувств... и Светланы.... Как она?

Мое сердце стало более напоминать податливый пластилин. Теперь можно было ощущать боль в левой стороне груди. И не сказать, что это было приятным. Скорее я постоянно знал, что я – живой.

Громаднейший мегаполис жил тем, что привозили из области. Мясо с ферм, зерно с элеваторов, молоко. Все это подорожало и отпускалось бесплатно по социальному тарифу. Мы зашли в один из организованных мэрией социальных магазинов. С тех пор, как я уехал цены выросли чуть ли не вдвое! И я готов поспорить, что зарплаты при этом упали. У каждой группы населения были рассчитаны свои нормы: пенсионеры, дошкольники, школьники, матери, социальные инвалиды и т.д.

При этом еда была и в свободной продаже, так как заметная убыль населения помогла компенсировать недостаток в продуктах. Мы с Феликсом Викторовичем, предварительно сдав на хранение багаж, знатно откушали в одном из кафе. Благодаря нашему избавлению от когтистых лап смерти, мы устроили настоящий пир.

Но я не рекомендовал другу заказывать себе мясо. Говорят, слишком часто теперь на стол подают зомбятину. Она даже считается деликатесом. Особенно мясо буйных. И люди не думают, что занимаются каннибализмом. Какое до этого дело, когда желудок просит еды?

Сбыв немногочисленный хабар перекупщицам, и отнеся собранные документы в ЗАГС, как будто я собирался их поженить, и, по-прежнему не привыкнув к такому большему количеству живых людей, мы стали думать, чем занять себя дальше. Я наведался в свою скромную комнату, где долгими зимними ночами я предавал ей еще больше сходства с монашеской кельей, а другими словами просто мастурбировал, и там мы передохнули пару часов. Света не было, вода только холодная, но мне хватило, чтобы помыться. Фен тоже захотел совершить омовение, но вышел из ванной такой же вонючий. Как мне показалось.

Странно. Вот и все. Дошли. Что теперь?

Ослу понятно, что отправляться в новый набег за вещами смерти подобно, когда по области творится такое безобразие. И кажется, что в городе не совсем безопасно. На мой звонок в ЖЭК, по поводу горячей воды, ответили как всегда зло и посоветовали помыться под дождем. В своем блокноте я сделал еще одну пометку того, что в мире не поменялось.

А потом мы пошли гулять. Я не расспрашивал у Феликса, глядя на его скрюченную спину, есть ли где ему жить. Это было неважно, я бы приютил его у себя. Дороги были свободны, относительно тихи и жара, пронизавшая каменную цитадель города, казалась не такой удушливой. Мы прогулялись по Красному Проспекту, где под развешанными праздничными флагами бригады штукатурщиков реставрировали стены. Они были изрешечены пулями: бандитские группировки были как никогда сильны.

На площади Ленина в центре многополосной магистрали теперь было возведено укрепление из бетонных заграждений. Вооруженные люди, облокотившись на своеобразный бордюр, провожали автомобильный поток ленивыми взглядами. Всех источала жара. Иногда останавливали какую-нибудь машину и проверяли ее содержимое. Памятник Ленину был взорван неизвестными еще прошлой зимой и через развороченную железобетонную задницу, можно было заглянуть в светлое будущее. Деревья, окаймляющие оперный театр, по-прежнему дающий концерты, были спилены зимой и пущены на растопку. На их месте стояли, как обгорелые, чахлые саженцы.

Поразительно, но я почти не увидел овощей. Лишь когда мы проходили мимо церкви Александра Невского, там ясно и пронзительно, точно хотели расколоть само небо, зазвонили колокола. Начиналась служба и толпа старух, желающих прикупить молитвами себе место в раю, крестясь, заходили в храмину. Вместе с ними туда валом валили и овощи, широко выпучив глаза и раскачиваясь, пытались войти под сень храма божьего.

Я давно заметил, что овощи очень любят посещать христианские мессы. Обыкновенная православная церковь, не считая отколовшихся от нее ортодоксов, считала мертвецов грешниками, которым Господь ниспослал испытание, аки Иову. И она взвалила на себя обязанность облегчить их мучения и страдания. Все мировые конфессии считали примерно также, стараясь на людском горе о том, что их близкие превратились в упырей, снискать себе новую паству.

Мы мирно сидели на скамейке около оперного театра с его серебрящимся куполом, где гордо, не смотря на напасть, реял флаг области. Впрочем, как и всегда, ничего не предвещало беды. Неожиданно Фен дернулся, сделал попытка залезть куда-то за меня и что-то рассерженно прошептал. Я спросил:

-Ты чего?

Он ткнул пальцем в сторону, откуда к нам приближалась толпа мертвецов. По-крайней мере мне так показалось вначале. Рваная, запачканная грязью одежда, белые лица с кровоподтеками, судорожные движения. Горожане ускоряли шаг и ступали на аллеи или перепрыгивали чугунные ограды.