Российская Зомбирация (СИ)

Вязкая черная кровь выступила уже на кривом, в каких-то роговых наростах и шишках черепе Нечто, и оно все неуверенней брело к отстреливающимся людям. Кончались патроны, и когда монстр уже занес огромные руки на сцену, как обычно перекидывают ногу, перелезая через забор, пытаясь забраться к попятившимся назад людям, только в обойме полковника, выверяющего каждый выстрел, осталось два патрона.

Один из телохранителей, быстро задышав, бросился вперед, перепрыгнул через руку, больше напоминающую ствол дерева и попытался вонзить нож в бычью шею гиганта, но был смят второй конечностью и вбит в доски пола, как погнувшийся, заржавленный кровью гвоздь.

-Бесполезно, – покачал головой Иван, – бесполезно.

Охранники медленно попятились и, не пытаясь больше защищать своего шефа, сбежали за сцену. Своя шкура в здании, исходящим воплями агонии, была им дороже. Хотя они и не могли знать, что у всех входов-выходов расставлены мертвые кордоны. Полковник же остался стоять спокойным и невредимым. Он участвовал в дуэли.

На мужчину не мигая, смотрел красный глаз. Он был полностью залит кровью, но через красную штору проглядывал печальный, словно не хотящий никакого зла хрусталик, по цвету напоминающий чернику. Делай добро, зло само получится. Монстр все неувереннее полз вперед и, казалось, что только глаза, вживленные в этого собранного из мертвых органов Франкенштейна из чужого, доброго человеческого тела, противились злой воле бешеной мышечной массы.

Военному стало жаль это существо, как может стать жалко несправедливо обиженного человека.

Еремей Волин сделал два шага вперед, чтобы не промахнуться. Он высился между двух огромных лапищ, которые могли переломить и такой крепкий дуб, каким был военный. Он приставил черное дуло пистолета почти вплотную к огромному вздернутому, как жалюзи, веку и надавил на спусковую скобу.

Монстру не вырвало затылок, пуля завязла где-то в извилинах. Тело дернулось и забилось в медленных конвульсиях. Пальцы заскребли по дощатому эшафоту, будто прося аплодисментов. Волин осторожно перешагнул через могучие руки существа и уставился на Ивана.

Тот почесал затылок:

-А все, потому что не надо было против меня строить заговор.

-У тебя многое вышло, – произнес мужчина, – но я оказался умней. Пристрелить тебя бы, как собаку, да больно непонятная ты птица. Понять хочу, что и зачем. Чтобы потом таких, как ты издалека убивать.

Военный наставил пистолет на Ивана. В разгоряченном члене ствола была еще одна пуля. В пробитый проход сунулся было буйный, привлеченный вкусной плотью, припал к ближайшему телу, вырывая из него сочные, долго тянущиеся кусочки, но завидев еще живого человека, ринулись к сцене. Волин онемев, смотрел на то, как молниеносно приближается к нему этот комок ненависти.

Иван произнес:

-Время выбора. Даже такому сильному человеку как ты не победить агрессивного мертвеца в рукопашной схватке.

Когда зомби уже был готов сходу вскочить на возвышение, Волин отвел руку с пистолетом и выстрелил прямо в развернутую пасть, отчего труп перекувыркнулся, сделал сальто в воздухе, и рухнул на первые ряды, хрустнув спиной о тела журналистов.

Брошенные телевизионные камеры продолжали работать в прямом эфире, и все происходящее жители Новосибирска могли видеть в теплых квартирах. Только вряд ли теперь их интересовали результаты каких-то там выборов.

Волин посмотрел на Ивана, его бэйджик с именем по-прежнему висел напротив сердца. Его обладатель произнес:

-Что тебе сказать?

-Просто скажи кто вы.

Иван пошкрябал треугольный подбородок, оставляя на нем, как после бритья, темные синие полосы. Немного погодя он развел руками:

-Я не знаю.

-Как это?

-Я такой же, как ты, разница в том, что мне нравится завтракать человеческими потрохами. В сущности, отличие между нами лишь в рационе питания, и такие люди, как ты, придают этому почему-то огромное значение. А если бы я питался только раклетом, это тоже был бы повод меня ненавидеть?

Некоторые трупы слегка шевелились, как будто насильственно изгнанная душа пыталась влезть в тело обратно через ноздри, но это выходил воздух, спрятавшийся в недвижимых теперь легких. Слышно было, как агонизирует нервная система, и пальцы карябают пол. С шипением змей выходила почти черная, не киношная кровь.

Еремей Волин наморщил лоб:

-Что за раклет?

Иван без злобы ответил:

-Одно швейцарское кушанье.

-Ааа...

Помолчали.

В зал осторожно начали просачиваться мертвецы. Они не бежали с криками к сцене, а шествовали чинно, почти чеканя шаг и не обращая внимания на такую вкусную и пока еще теплую кровь, текущую ручьями. Вскоре залу заполнили уже сотни мертвых тел. Они, пошатываясь, шли по проходам, садились в уцелевшие кресла и, складывая на груди руки, миролюбиво смотрели вперед, туда, где в лезвиях софитов стояли двое. Некоторые мужчины наклонялись и пропускали вперед дам в рваной одежде. Стайка зомби-детишек побежала вперед и уселась прямо на трупы в первом ряду.