Российские Колумбы

Только теперь мне стало понятно, почему Егорыч все лето возил эту веревку, хотя я доказывал ему, что у нас имеются прекрасные капроновые фалы. За десять дней работы мы повстречали у ручья, а особенно на горе множество змей, почти в каждой муравьиной куче можно было увидеть остатки змеиных туловищ.

Горе на новой карте мы дали название Змеиная.

ПРИКОЛИСТЫ

В каждой экспедиции есть свои приколисты. В нашей Минусинской экспедиции приколистом была тетя Ориша. Не знаю, почему ее так звали, на самом деле она была Ирина Яковлевна Киргинцева; рассердившись, ее называли Киргинчихой. Сердиться на нее приходилось многим и часто, но это быстро проходило.

Первый раз я испытал это на себе, как только выехал в свой первый полевой экспедиционный сезон.

Мы приехали на базу партии в г. Тайшет. Здесь нам предстояло переночевать, а затем отправиться в летний маршрут на все лето. Вечером, когда стали расстилать спальные мешки, я вдруг с удивлением обнаружил в своем мешке: старый веник, алюминиевую кружку и все из моего экспедиционного письменного стола вплоть до линеек, карандашей, ручек, кронциркулей. Хорошо хоть тушь не разлилась! Вначале я промолчал, подумав, что, возможно, это чужой спальный мешок, перепутал, но когда вытянул чехол, то увидел свою фамилию. Два дня назад, получив на складе рюкзак и новый мешок, я подписал его. Вдруг в комнату вошел начальник партии Василий Ильич Петренко. Это был опытнейший руководитель. Попасть к нему было трудно: коллектив постоянный, от него никто не уходил, партия занимала всегда призовые места по всем показателям. Увидев рядом со мной кучу всякого хлама вплоть до подков и старых сапог, Василий Ильич подсел ко мне и стал рассказывать про Киргинчиху: он-то сразу догадался, что это ее рук дело. «Ты еще новичок, многое узнаешь и испытаешь», — так закончил начальник партии свой рассказ о тете Орише.

Оказывается, тетя Ориша всю жизнь провела в этой экспедиции. Воспитывалась она в детдоме, родителей не помнит. Экспедиция стала ее родным домом. У нее не было никакой экспедиционной специальности, но нужна она была постоянно. Зимой дежурила на вахте через два дня, но и эти два дня отдыха проводила в экспедиции, помогая уборщицам или кладовщику, а летом уезжала на экспедиционные работы.

С тех пор как у нее родился сын, тетя Ориша стала работать летом в партии поваром. Толик родился в тайге на базе партии, роды принимали муж Николай Павлович Киргинцев, радист, а по совместительству моторист моторной лодки, и начальник партии В.И. Петренко. На второй день после родов у тети Ориши поднялась температура, пришлось везти ее 60 км по Енисею на моторной лодке с ребенком в соседнюю партию. Приближаясь к базе партии, где находился вертолет, лодка перевернулась, налетев на затонувшее бревно. Василий Ильич, уже бывавший не раз в самых разнообразных ситуациях, проявил находчивость и мужество: выхватив ребенка у матери и держа одной рукой ревущего малыша, он вынес его на берег Енисея. Киргинцевы тоже выплыли, хотя Николай Павлович плавал плохо. Закончилось все благополучно, тетю Оришу с Толиком сразу увезли на вертолете в больницу и вылечили.

Осенью мне пришлось вновь стать жертвой проделок тети Ориши. Несколько дней я составлял месячный авансовый отчет. Не нравилось мне подобное занятие, поэтому делал я это урывками. Особенно неприятно было составлять акт на списание, например, сочинять фразу, объясняющую необходимость списания лома. Все знали, что его нужно списать: очень дорого вывозить его вертолетом из тайги. Пишу: «Лом поломался». Хотя это абсурд. Обосновав все-таки списание, я передал утром авансовый отчет начальнику партии, приложив различные квитанции об уплате: за переправу на пароме бригады, за подковку лошадей в кузнице и т.д.

На второй день В.И. Петренко пригласил меня для анализа авансового отчета и деликатно начал читать мне нравоучения. Он объяснил, что нельзя включать в авансовый отчет личные расходы. Начальник партии аккуратно отрывал приклеенные квитанции от моего отчета и складывал их в отдельную стопку, вчитываясь в затертые квитки. Мне не видно было, какие именно счета бракуются, поэтому я спокойно выжидал. Он начал возвращать мне квитанции со словами: «Виктор, ты еще молод, не делай больше таких глупостей, забери эти билеты и квитанции и не позорь звание инженера. Вот твой билет в кино, этот в цирк, этот в баню, этот на покупку банных березовых веников, а эта квитанция из аптеки, не могу понять, что ты там покупал, — наконец начальник через лупу прочитал, покраснел и, всегда спокойный, он вдруг взревел: — 50 штук презервативов?»

Подметавшая комнату тетя Ориша, услышав эти слова, молниеносно выскочила, не успев закрыть дверь. Начальник партии понял проделки тети Ориши, бросился вдогонку, но ее уже и след простыл.

Из других комнат вышли геодезисты, начали рассматривать билеты, квитанции, приклеенные тетей Оришей, гадать, когда она только это успела, и соответственно стали подтрунивать надо мной.

Петренко, смеясь, проговорил: «Я-то, старый дурень, знаю ее с детства и опять попался».