Российские Колумбы

Рано утром, навьючив лошадей, мы двинулись на Изан. Тропа оказалась на редкость хорошей, мы быстро продвигались. Я шел впереди с компасом-буссолью, точно ориентируясь и нанося все изгибы Смертной тропы на аэрофотоснимок. Погода была солнечная. Настроение у всех хорошее. В первый день намечали пройти по тропе двадцать километров. Основные топографические работы планировались на последующие дни. Мне предстояло выполнить измерения с помощью теодолита на некоторых вершинах гор вдоль реки Изан. На спуске к безымянному ручью тропа оказалась заваленной упавшими огромными деревьями, затесы на них указывали обход. Я махнул Егорычу, который вел первую тяжело навьюченную лошадь и собаку на поводке, чтобы она не вернулась обратно в деревню, а сам устремился к ручью измерить и описать его. Споткнувшись, я с шумом провалился в огромную глубокую яму. Мой крик остановил караван. Это была ловушка глубиной четыре метра, хорошо замаскированная и, очевидно, рассчитанная на тех золотодобытчиков, про которых рассказывал Дмитрий. Егорыч долго возмущался варварскими проделками, осматривая хитроумное сооружение. На дне ямы было множество истлевших тряпок, костей. Среди них — три деревянные и одна серебряная ложки, несколько железных колец, остатки седла и прочая рухлядь. Падение мое оказалось удачным, ведь если бы это произошло с лошадьми, то последствия были бы печальнее. У ручья мы пообедали, покормили лошадей и двинулись дальше. С этого момента мы спустили Тайгу с поводка.

 Рано утром, навьючив лошадей, мы двинулись на Изан

Предупредительный лай собаки остановил нас. Мы с Александром Квашниным — это наш самый опытный и самый сильный работник — устремились вперед, вооружившись пистолетом и двухствольным ружьем. Лай был не напористым, это нас успокаивало. На тропе мы увидели самострел, на него-то и лаяла Тайга, предупреждая нас об опасности. Самострел многие годы кого-то поджидал, так и сгнил, не выстрелив. Изготовлен он из одноствольного ружья шестнадцатого калибра. К спусковой рукоятке привязана сплетенная из светлых волос тонкая веревка, которая натянута в пятидесяти сантиметрах над землей. Задевший за шнур человек расстреливался в упор.

Мне приходилось и раньше встречать самострелы, но те были рассчитаны на зверя, а этот прицелен в человека…

День приближался к концу. Нужно подобрать хорошее место для ночлега. Главное условие, чтобы рядом была хорошая трава — корм для лошадей, и, конечно, недалеко от ручья. У топографов такая работа, что почти каждый раз ночлег на новом месте. Днем — измерения с помощью теодолита, нивелира, а вечером надо все просчитать, сделать абрисные зарисовки, наметить маршрут на следующий день.

Впереди показались просветы, судя по аэрофотоснимку, там должна быть большая поляна.

Вдруг громогласный воющий лай собаки остановил нас. Лошади встали, захрапев. Их нервное поведение настораживало. Душераздирающий визг Тайги и звериный рев нарушили таежную тишину. Егорыч удерживал и успокаивал лошадей, которые готовы были бежать назад. Такой страх лошади испытывают, только чуя рядом медведя. Мы вчетвером бросились на спасение нашей собаки. Огромный бурый медведь и наша белая Тайга, оскалив пасти, с жутким ревом и визгом вертелись на ярко-зеленой поляне. Выстрел из ружья остановил неравный поединок. Медведь мигом оказался в лесных зарослях. Скулила на всю тайгу наша раненая собака. Из белоснежной она превратилась в красную. Задняя нога волочилась. Лошади наши встали как вкопанные, к поляне не идут, хотя медведь уже скрылся.

Через мгновение мы увидели двух маленьких медвежат на высоком дереве. Вначале они притаились, затем начали спускаться вниз. А когда осталось до земли метра три-четыре, один из них спрыгнул и помчался в сторону убежавшей медведицы. Лежавшая без сил Тайга молниеносно вскочила и, огромными прыжками настигнув медвежонка, перегрызла ему горло. Второй медвежонок после этого снова оказался на верху дерева. Где-то не очень далеко в густых зарослях временами ревом давала знать о себе медведица. Мы успокоили Тайгу, привязали на поводок. Медленно сполз второй медвежонок и, спрыгнув, буреньким колобком мгновенно удалился к матери.

Вечерело. У ближайшего ручья мы установили палатки. Но отдых не состоялся. Как только стемнело, медведица приблизилась к лагерю. Собака первая почувствовала ее и начала лаять. Лошади с испуганным храпом сбивались к самому костру, лезли в огонь. Ночная гостья ревела совсем рядом, взрывая темную тишину. Мы пытались выстрелами отпугнуть ее. Нам так и не удалось развернуть спальные мешки. Рано утром решили уйти с этого проклятого места.

В обед расположились уже в десятке километров от ночного лагеря, чтобы отдохнуть и накормить лошадей. Невидимое присутствие хозяйки тайги не давало нам покоя. Опять лаяла собака, стояли у костра настороженные лошади и даже не щипали траву, хотя были очень голодны.