Российские самодержцы. От основателя династии Романовых царя Михаила до хранителя самодержавных ценностей Николая I

Так тревожно было настроение Московского государства в те годы, когда вырабатывалась и вступала в жизнь знаменитая «Уложенная книга» 1649 г. Лица, враждебные новинам этого Уложения, как, например, Никон, имели повод утверждать: «И то всем ведомо, что собор был не по воле, боязни ради и междоусобия от всех черных людей, а не истинныя правды ради». Но для подобного рода жалоб был именно только повод, а не основание. Потребность в упорядочении всего накопившегося законодательного материала и в определении заново ряда законодательных вопросов была слишком глубока и настоятельна, чтобы сводить ее удовлетворение к «боязни междоусобия». Но едва ли подлежит сомнению, что в постановке на очередь и в энергичном выполнении большой законодательной работы играл свою роль и политический мотив, желание утвердить прочно и «впредь ничем нерушимо» основания того социального строя, на какой опиралась московская государственность, и тех правовых устоев, шатание которых могло стать гибельным для нее. В этом смысле Уложение царя Алексея является подлинным завершением работы над восстановлением государства Московского из пережитой им «великой разрухи».

Конечно, не постановка этой задачи вызывала осуждение Уложения суровыми критиками, а способ ее выполнения при участии Земского собора и с большим вниманием к иным из возобладавших на нем течений. Таким властным людям, как Никон, да и некоторым другим многое в Уложении казалось вынужденной уступкой общественному настроению, направленному против «владущих верхов». Официально-приказные источники для истории Уложения и самый текст его немного дают для выяснения таких настроений. Но тщательное изучение данных, часто слишком отрывочных для удовлетворения интереса к столь крупному явлению в истории Московского государства, как Уложение, дает некоторую возможность разглядеть за спокойным, бесстрастным ликом законодательного памятника следы напряженной борьбы разнородных интересов и домогательств.

16 июня 1648 г. царь Алексей по совету с патриархом Иосифом, всем освященным собором и со своей государевой думой решил приступить к большому делу пересмотра, пополнения и кодификации действующего права с тем, чтобы «государево царственное и земское дело» утвердить и «на мере поставить». Составление проекта Уложения возложено было на комиссию из пяти лиц: бояр князя Никиты Ивановича Одоевского и князя Семена Васильевича Прозоровского, окольничего князя Ф.Ф. Волконского и двух дьяков, Гаврилы Леонтьева и Федора Грибоедова. Но к участию в деле обновления законодательных норм призван был и Земский собор, притом такого состава, что преобладание на нем оказалось за средними разрядами населения, служилыми и тяглыми людьми. Чины дворцовые и московские дворяне призваны были не поголовно, как бывало прежде, а через представителей «из чину по два человека». Их представители тонули в массе провинциального люда, из которого было призвано до 150 служилых и до 100 тяглых людей. Земских выборных призывали к обсуждению «великих дел», какие предстояло определить государевым указом и Соборным уложением: на Земских соборах XVII в. они, со времен патриарха Филарета, выступают преимущественно как ходатаи-челобитчики своих доверителей-избирателей, чтобы великим государям «всякия их нужды и тесноты и разоренья и всякие недостатки были ведомы», а носители власти могли, «советовав по их челобитью, о Московском государстве промышляти, чтобы во всем поправити, как лучше». Состав представительства 1648 г. тем лучше отвечал этой задаче, что, по-видимому, строже прежнего был выдержан его сословный характер: среди подписей под «Уложенной книгой» не заметно выступления духовных лиц и служилых людей «в посадских и уездных людей место», что раньше бывало.