Российские солдаты-мусульмане в германском плену в годы Первой мировой войны (1914–1920)

Выражение «The Holy War „Made in Germany“» («Джихад, „сделанный в Германии“») в 1915 г. породило на страницах журналов острую дискуссию вокруг немецкой стратегии провоцирования антиколониальных восстаний в странах Антанты. Оно берёт своё начало с январской публикации голландского востоковеда профессора Лейденского университета Кристиана Снук-Хургронье[116]. Учёный подверг острой критике германскую кампанию «джихада», обвиняя немецких стратегов в эгоизме, злоупотреблении чувствами мусульман и с иронией заметил, что даже некоторые учёные-исламоведы начали служить политике. Своего немецкого коллегу К. Г-Х. Беккера, привлечённого к сотрудничеству по пропаганде «джихада», а также другого немецкого востоковеда М. Хартманна он упрекнул в измене своим научным убеждениям. Ответ Беккера, который отстаивал правомерность немецкой исламской политики[117], не заставил долго ждать. Так началось обсуждение между двумя учёными теоретических и практических аспектов немецко-турецкого «джихада», вышедшее далеко за рамки науки. Известно, что разногласия по этому вопросу были не только среди учёных. Некоторые немецкие военные также не поддерживали стратегию провоцирования мусульманских восстаний. Скажем, ещё летом 1914 г. большинство офицеров отнеслось к этой идее скептически, считая её неосуществимой и утопической[118].

В чём же суть состоявшейся острой дискусии?[119]

Непосредственным толчком для написания голландским исламоведом своей статьи стало провозглашение османским султаном священной войны – «джихада». Рассмотрев общие положения мусульманского учения о «священной войне» с учётом изменения мировоззрения мусульман в новейшее время, К. Снук-Хургронье отмечал, что турецкий султан преследует тем самым одну цель – «завоевание мира мусульманским войском», что, по его мнению, практически неосуществимо. В то же время он опасался, что сама по себе идея может вызвать «смятение и беспокойство» в «непонимающих массах». К. Снук-Хургронье пытался доказать, что идеи панисламизма часто противостояли нормальному развитию и добрым взаимоотношениям между европейскими и мусульманскими государствами. Он с сарказмом утверждал, что с началом мировой войны «младотюрки были вынуждены извлечь из антикварного музея и эксгумировать фетиш халифата»[120]. Эпоха исламского религиозного единства давно прошла, убеждал учёный, панисламизм, халифат и «джихад» уже не имеют никакой основы[121]. Европа, считал он, проявляет своё неправильное понимание ислама, приравнивая халифат к папству, так как турецкий султан узурпировал титул халифа, и Турция, которая находится в зависимости от немусульманских держав, владеет лишь более 5 процентами всех мусульман, признающих балканского халифа. Отстаивая свою точку зрения, К. Снук-Хургронье называет провозглашение «священной войны» возвратом в Средние века. По его мнению, современные государства, в которых проживает мусульманское население (или в качестве союзников и протеже), должны решать задачу их воспитания, чтобы они достигли высот цивилизации в той же степени, что и эти государства, а не вести их вновь к средневековому образу жизни.

Особенно досталось от голландского исламоведа его немецким коллегам, которые, на его взгляд, проявляли политический эгоизм и поставили свои знания на службу политике. Он обрушился на них с обвинениями в том, что те стали игнорировать свои концепции, представленные ранее в их собственных научных трудах. В первую очередь критике подверглись Хуго Гроте[122], Карл-Хайнрих Беккер[123] и Мартин Хартманн[124]. Причём в довоенных публикациях эти довольно известные учёные резко критически высказывались в отношении ислама, считая опасным для европейских стран возбуждение мусульманского религиозного фанатизма. Так, М. Хартманн в 1911 г. утверждал: «Ислам – это религия ненависти и войны. И он не может являться господствующим принципом нации цивилизованного мира»[125].

Цитируя высказывания об исламе и панисламизме М. Хартманна и К.-Х. Беккера, К. Снук-Хургронье заявлял, что те вдруг пришли к мнению, что симпатия немцев к Турции и исламу имеет далёкую историю. Дружба Германии с Турцией не такая уж и давняя, подчёркивал он настойчиво, и в доказательство этого указывал на недавнее прошлое: когда, к примеру, Австро-Венгрия аннексировала в 1908 г. Боснию и Герцеговину, немцы не поспешили вмешаться и оказать помощь турецкому правительству.