Российские солдаты-мусульмане в германском плену в годы Первой мировой войны (1914–1920)

Использование авторитета османского султана для воздействия на мусульманские массы становилось одним из приоритетных направлений немецкой восточной политики, но германским стратегам явно не хватало знаний о мусульманском Востоке. До Первой мировой войны связи Германии с мусульманами в области военно-политического сотрудничества носили эпизодичный характер, и знакомство немцев с исламским миром было довольно поверхностным. Немецкое востоковедение развивалось больше как филологическая наука, а к концу XIX в. оно уже не могло отвечать интересам политики, направленной на распространение влияния германского капитала на обширные районы Европы, Азии и Африки. Это стимулировало более углублённое исследование стран мусульманского Востока, и способствовало становлению немецкого исламоведения, направленного на изучение исламского мира в культурно-историческом аспекте. Ещё в 1887 г. в Берлинском семинаре восточных языков началась подготовка переводчиков для Министерства иностранных дел. В 1908 г. был создан семинар истории и культуры Ближнего Востока, через 2 года при семинаре началось издание журнала «Der Islam» («Ислам»)[22]. В 1912 г. Общество исламоведения в Берлине начало издавать журнал «Die Welt des Islams» («Мир ислама»). Основоположником современного немецкого исламоведения стал К.-Х. Беккер, который в 1908 г. начал преподавать культуру восточных народов в Гамбурге[23]. При содействии кайзера Вильгельма II, в 1912 г. в Берлине была создана Комиссия по Востоку («Orientalische Komission»), которая позже превратилась в Институт ориенталистики и африканистики Берлинской академии наук[24]. Перед всеми этими научными учреждениями в первую очередь была поставлена задача подготовки кадров, которые будут служить интересам Германии на Востоке. Одну из важных ролей при этом должны были выполнять лица, владеющие языковыми и прочими необходимыми базовыми знаниями об исламе и мусульманских народах, наблюдая и изучая ситуацию непосредственно на местах и информируя Министерство иностранных дел Германии о событиях и движениях среди мусульман. Среди таковых особую активность проявил немецкий дипломат Макс фон Оппенхайм, о котором речь пойдёт чуть позже.

Между тем после революции в 1908 г. в Турции поменялась власть, а новое правительство больше ориентировалось в политическом и экономическом отношении на Антанту, считая имперский режим Германии деспотическим. Присоединение России в 1907 г. к Антанте (Англия, Франция, Россия) при наличии уже существовавшего с 1882 г. Тройственного союза (Германия, Австро-Венгрия, Италия) ещё более накалило международную обстановку, и в этой ситуации, опасаясь потерять влияние на Босфоре, Германия начала искать пути сближения с младотурками[25].

События итальяно-турецкой войны 1911–1912 гг. явственно затмили авторитет Германии перед младотурецким правительством как надёжного союзника в назревающем европейском конфликте. Это привело к заметному охлаждению взаимоотношений. Германия, с одной стороны, не могла открыто защищать интересы Османской империи перед своим союзником Италией, с другой стороны, должна была поддержать собственные интересы в Турции и не хотела терять своего авторитета в общественном мнении. Она пыталась выйти из положения участием в акциях гуманитарной помощи египетского Красного Полумесяца[26]. Участие в гуманитарной помощи не давало оснований для критики со стороны Англии, внимательно наблюдавшей за действиями Германии на Востоке. Для немецкой стороны важно было также и то, что она получила возможность продемонстрировать дружбу кайзера с исламским миром.

В современной немецкой историографии преобладает мнение о том, что панисламизм не был разработан в довоенное время в качестве военной стратегии Германии против коалиции противников, и что такое решение было принято спонтанно после развала плана Шлиффена[27], как реакция на начало затяжной позиционной войны на Западном фронте[28]. Хотя известно, что руководитель германской военной миссии в Турции генерал фон дер Гольц ещё в 1899 г. заявлял о возможном германо-турецком союзе в будущей войне, и идея «революционизации» исламского мира была к началу войны уже не новостью[29].

Однако следует отметить, что вплоть до июля 1914 г. в правящих кругах Германии не было единого мнения относительно союза с Турцией. Руководитель Генерального штаба Хельмут фон Мольтке, например, считал, что Османская империя «в обозримом будущем» не способна стать союзницей Германии. «Турция в военном отношении – это нуль!» – заявлял он безапелляционно в марте 1914 г.[30]