Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 2

Как уже отмечалось, Каподистрия видел спасение от революции в «разумных планах» 1815 года. Так в письме герцогу Ришелье в 1820 году он писал: «Везде, где правительство поставило себя в изоляцию нелепым и произвольным правлением, мятежники победили, и они отражены всюду, где мудрые учреждения противопоставили их обольщениям необходимую силу законов, которую обеспечивают, вместе с существованием сильной и необходимой власти, законные права и интересы народов».[271]

Схожие суждения наблюдались и у императора. В одном из писем лорду Роберту Каслри он сообщал: «есть страны, где упорно пытаются сразу же возродить институты, изжившие себя. Там слишком мало считаются с новым мировоззрением народов, которое надлежит постепенно привести к устойчивому порядку и миру».[272] Правительством, поэтому, были одобрены политические процессы в германских государствах, где восторжествовали национально-буржуазные тенденции и правительства в 1817–1820 годах «даровали» (не без давления России) своим народам Конституции.

Александр и Каподистрия оставались единомышленниками до начала революционных событий в Испании и Италии. После этого их пути разошлись. Александр выступил за изменение политического курса, включая и отход от принципов «конституционной дипломатии». Каподистрия же до конца остался верен этим принципам, что и явилось причиной его отставки весной 1822 г. Однако его карьера на этом не закончилась. В апреле 1827 г. он был избран Президентом самопровозглашённой Греческой республики. В этой должности он провёл ряд либеральных реформ, в том числе и введение умеренно-либеральной Конституции. 9 октября 1831 г. Каподистрия был убит террористом, за которым стояли, судя по всему, Турция и Англия, опасавшиеся усиления российского влияния в Греции и считавшие Каподистрию её ставленником.

Так закончилась жизнь И. Каподистрии, национального героя Греции, вдохновителя политики «конституционной дипломатии» 1814–1820 гг. За эти годы благодаря позиции России, были приняты Конституции большинства европейских стран, освобождённых от власти Наполеона, что, несомненно, являлось для них огромным шагом вперед. Подобная политика России стала препятствием на пути внешнеполитических планов Пруссии и Австрии, мечтавших о полном восстановлении абсолютистских режимов в освобождённых от Наполеона странах.

Именно по инициативе России и лично Александра I во Франции в 1814 г. была принята Конституционная Хартия, являвшаяся типичным примером так называемой октроированной Конституции, то есть дарованной народу от имени монарха, учреждавшей новую форму монархии – конституционную дуалистическую монархию. Примерно такого же типа умеренно-либеральные конституционные документы были приняты в 1815 году в Голландии и Швейцарии, а в 1817–1820 годах в Бадене, Гессен-Дармштадте, Баварии и Вюртемберге. Оставляя большие полномочия в руках монарха, Конституции, тем не менее, ограничивали их власть прерогативами двухпалатных Парламентов. В целом, рассматривая эти Конституции (их подробный текстологический анализ проведён нами в Главе V данного исследования), нельзя не отметить их большое сходство с проектами М. М. Сперанского и Уставной Грамотой 1818–1820 гг. Во всяком случае, основа у них одна – разделение властей, сильная власть монарха при значительных прерогативах Парламента и наличии демократических свобод.