Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку

Рассказ Исмаила освещает деятельность тюркских неформальных сетевых структур, на которые он и, несомненно, другие российские подданные опирались при совершении хаджа в XVIII веке. Несколько раз в тексте Исмаил упоминает о том, как другие тюркоязычные выходцы из России, жившие в арабских странах или проезжавшие через них, помогали ему договариваться с властями, осваиваться в местной культуре и совершать дальние переезды. В Афганистане он познакомился с «узбеком», который объяснил странное поведение местных женщин; двадцать крымских татар сопровождали Исмаила на пути из Аравии в Константинополь; «узбек-посол» бухарского эмира нашел Исмаила в Константинополе и взял показания об имущественном деле одного из Исмаиловых спутников135. Не следует забывать об этих неформальных сетях, как и о географических образах хаджа, представленных в вышеупомянутых мусульманских источниках, когда мы рассматриваем, как российское государство пыталось отслеживать, выявлять и подменять собой сети и инфраструктуры мусульманских итинерариев хаджа.

* * *

Трудно переоценить влияние современного транспорта на хадж из России и других стран. Перемены были многочисленны и разнообразны, но три из них заслуживают особого упоминания. Во-первых, изменилась скорость. Мусульманам из Российской империи требовалось проехать тысячи километров. Железные дороги и пароходы радикально сократили время и расстояние для поездок между империей и Аравией. Прежде путешествие из России в Мекку занимало, как правило, многие месяцы, а в некоторых случаях – годы. К концу же XIX века мусульмане из России обычно проезжали туда и обратно за несколько месяцев. В мемуарах о хадже этого периода мусульмане восхищались скоростью поездов и пароходов, отмечая, что теперь могут добраться от Уфы до Константинополя (расстояние более 4500 километров) за неделю, а от Одессы до Яффы всего за десять дней136. Знаменитый татарский богослов и историк Шихабетдин Марджани в 1880 году совершил вполне типичное путешествие. Передвигаясь исключительно поездами и пароходами, он съездил туда и обратно всего за четыре с небольшим месяца. Выехав из Казани в начале августа, он вернулся в конце декабря, а в поездке несколько раз останавливался для осмотра достопримечательностей, посещения мечетей и святых мест и для встреч с богословами137.

Во-вторых, современные и более дешевые средства передвижения впервые в истории сделали хадж широкодоступным. Во всех колониях железные дороги проникли в сельскую местность и соединили ее с многолюдными портовыми городами. К концу XIX века хадж превратился из ритуала, небольшого по масштабу и совершаемого в основном элитой с деньгами и связями, в массовое явление, в котором преобладала беднота138. В-третьих, железные дороги и пароходы реорганизовали хадж вдоль новых маршрутов, смешали народы, ранее не соприкасавшиеся друг с другом, и создали новые итинерарии. Во второй половине XIX века мусульмане во всем мире стали переходить со старых, караванных путей на новые, железнодорожные и пароходные маршруты. С открытием в 1869 году Суэцкого канала мусульмане из «северных» стран – из Северной Африки, с Балкан, из России и Центральной Азии – получили возможность плавать из Черного и Средиземного морей непосредственно в Красное. К 1870-м годам российские черноморские порты Севастополь, Батуми и Одесса стали узлами многолюдного потока паломников, где те собирались в ожидании пароходов в Константинополь и дальше, в Аравию.

Усиление массового потока паломников через Россию заставило царских чиновников совершенно по-другому концептуально осмыслить хадж. Ранее они воспринимали его как таинственный и малопонятный феномен мусульманской культуры, а теперь увидели конкретный религиозный процесс и яркое ежегодное событие. Хадж поставил перед ними новые вопросы об управлении мусульманскими народами России и о географии российского империализма.